История Нью-Йорка

Источник:
New York by Night

Просто нелепо писать детективный рассказ о Нью-Йорке. Нью-Йорк сам по себе – детективный рассказ.
- Агата Кристи

Ну и работенку же вы мне поручили, мистер Питерзоон.

Выкапывать историю Сородичей Нью-Йорка из-под облепившей ее зловонной лжи, – все равно что искать какого-нибудь единственного в своем роде таракана в обиталище Носферату. После того, как я проделал такую работу, я считаю свою услугу вам исполненной и, таким образом, более не существующей. Вы заметите, что я не использую здесь эвфемизмов. Я не кропатель пропагандистских листовок. Когда я обнаруживал некие факты, я их скрупулезно фиксировал. Если мне попадались догадки, я представлял наиболее вероятный исход событий. Там, где я находил ложь, я отмечал сообщения как ложные. Не сомневаюсь, что вы способны отличить ложь от правды – в исконном смысле слова – но все же я решил ясно показать, что не желаю сбить вас с толку.

Составленный мной документ основан на различных источниках, – первичных, когда мне удавалось их найти, и вторичных, если вдруг не удавалось. Я везде указываю авторство источников подобающим образом, в основном это расшифровки магнитофонных записей и фрагменты личной переписки.

- Джон Ханнеман, Дитя Маршалла Билтона, потомка Юлиуса Аброгарда

До «Нового Света»

Со слов ныне покойной Мелиссы Старджес, специалистки по истории племени мохеган, дуктуса стаи Синие Ночные Небеса, конец 1997 года

Еще до Шабаша – и до прихода европейцев – то, что сейчас зовут Нью-Йорком, уже существовало. У атлантического побережья жили многочисленные племена могикан и делаваров-манси, а дальше к западу обитали племена, впоследствии сформировавшие Ирокезскую Конфедерацию – мохавки, сенеки, онейды, онондаги и каюги. Это было в конце XVI века; Ирокезская Конфедерация сформировалась около 1570 года, – предположительно, благодаря решению Гайаваты об отказе от каннибализма, принятого под воздействием Великого Миротворца Деканавиды.

До прибытия европейцев Каиниты Северной Америки были малочисленны и разрозненны. Присутствие Люпинов, многие из которых происходили из племен, которые вы бы назвали «индейскими», тогда было более заметным. Однако хотя Люпины и не приносили с собой такую же порчу, как Каиниты, они доставляли иные проблемы. Их раса дика, неразумна и более склонна к насилию, чем самое варварское из людских племен. Я говорила со старейшинами, знавшими их, и почти всегда их описывали как полулюдей-полузверей, а не как людей, принимающих обличье животных.

Когда первые немногочисленные Каиниты высадились на берегах Америки, мудрые индейцы сочли их духами, вселившимися в материальные тела, или великими воителями минувших лет, вернувшимися из царства мертвых. Некоторые предполагали, что вампиры когда-то были бойцами, которых бросили на поле боя их товарищи, и именно поэтому они вернулись из-за гроба, чтобы пить кровь. Не допускайте ошибки – эти первые Каиниты происходили из коренного населения, однако даже старейшины не могут припомнить, чтобы сталкивались с такими существами до начала XVII века. Не стану утверждать, что они встречались повсеместно, но большинство племен видели или слышали хотя бы об одном из них, пусть даже лишь немногие лично имели с ними дело.

Как и Люпины, эти Каиниты были голодными и неотесанными, не столь утонченными, как вампиры нынешних ночей. Они были постоянно одержимы жаждой крови, и ярость превращала их в опасных противников. Чтобы уничтожить одного из них, десятку мужчин приходилось объединять усилия. Немногим представителям более мудрых кланов удавалось обвести этих оренда вокруг пальца и натравить их на Люпинов в надежде избежать схватки, поскольку уже тогда Каиниты и Люпины были заклятыми врагами. Мало у кого из ирокезов имелся достаточный опыт общения с Каинитами или познания о Люпинах и доступ к ним, чтобы прибегнуть к такому выходу, и рассказы о встречах с этими существами путешествовали вместе с кочующими племенами.

Каиниты того времени охотились на своих бывших соплеменников точно так же, как те охотились на бобров и кроликов. Не забывайте, что ирокезы вели преимущественно оседлый образ жизни – они занимались земледелием и строили вигвамы. Они не были теми индейцамикочевниками, которые скачут по прериям в вестернах, поэтому вести дела с Каинитами им было особенно трудно. Они не могли просто уйти, ведь они столько сил вложили в обустройство своих поселений. Многие представители пострадавших племенных общин даже пытались задобрить Каинитов, оставляя для них куски мяса у входов в вигвамы и выставляя караульных, которые должны были прислушиваться, не раздадутся ли звуки питания, пока остальные жители деревни спали. В этом плане я уверена, что немалая часть дошедших до нас историй о Каинитах – не более чем легенды. Вероятность того, что эти подношения поедали лисы, волки или другие животные, намного выше, чем того, что это были Каиниты в форме животных. Мы все же не невежественные смертные, а образ действий животных отличается от человеческого – и от вампирского.

Первые Каиниты, имена которых кто-либо помнит, были родом не из этих мест; они пришли сюда как скитальцы и принадлежали к другим племенам. Большинство индейцев полагали, что они происходили из племен сауков и месквоки, обитавших в местах, ныне называемых Висконсином, и на берегах Миссисипи в северном течении реки. Они носили имена вроде Сияющий Олень, Чистый Медведь или Бледный Волк (наиболее выдающийся среди них). Когда ирокезы выясняли, кем являлись эти Каиниты, они удивлялись тому, как спокойно те вели себя. Они совсем не походили на кровожадных ночных демонов, которые опустошали их селения. Скорее уж они были созданиями той же природы, но иного склада ума. Эти вампиры объяснили ирокезам, чем они отличались от тех одержимых Зверем чудовищ, которые порой мучили их. Они поведали некоторым туземцам о сущности Каинитов, о соотношении между человеком и Зверем внутри каждого вампира и о еженощной борьбе между ними.

Поэтому я предполагаю, что эти Каиниты могли покинуть Европу еще до того, как Камарилья сформировалась там как устойчивая организация – такие объяснения сущности вампиров не соотносятся даже с самыми ранними убеждениями Шабаша, но в то же время эти Каиниты, кажется, не беспокоились о соблюдении Традиций или подобных им законов. Либо так, либо они принадлежали к легендарным Инконню. А может, их просто не заботили вопросы сект.

В результате, конечно, местным жителям стало известно о Проклятии Каина. Если для тайной истории Европы вмешательство Проклятых было обычным явлением, то Северная Америка оставалась свободной от Каинитов, по крайней мере, до конца XVI столетия. Хотя я не могу уверенно утверждать, что Не-мертвые прибыли сюда из других мест, у меня есть детали, подтверждающие это. Например, Бледный Волк. Во множестве историй он описывается как лидер, как старейшина, которому подчинялись другие Каиниты. Я не располагаю детальными описаниями его внешности, однако его имя указывает на то, что он был среди Не-мертвых еще до того, как открыл свое присутствие местным жителям. Даже если вампиризм не является проклятием христианского Бога, он однозначно впервые возник не среди ирокезов. Каиниты не всегда обитали в окрестностях Нью-Йорка – они пришли туда откуда-то еще.

Прибытие европейцев

Комментарий Ханнемана

Упоминания Сородичей в ранних историях о европейских первопоселенцах, как и следует ожидать, скудны. Я отыскал несколько отрывков тут и там, однако их авторы, очевидно, не были объективны. Хотя я склонен простить покойной мисс Старджес ее обобщения в области фольклора, я в данном случае менее либерален. Пожалуйста, обратите внимание на мои замечания.

Форт-Оранж и Новый Амстердам

Из дневника Фрица Кейпера

Нью-Йорк зародился не в качестве английской колонии, как верят многие малограмотные личности. Изначально это был голландский форпост под названием Форт-Оранж, из которого позже вырос город Олбани. Примерно через год после основания Форт-Оранжа голландские купцы, финансировавшие колонизацию, заложили на самой южной оконечности острова Манхэттен фундамент нового поселения – Нового Амстердама. «Покупка» земли, на которой был построен Новый Амстердам, у местных дикарей обошлась в шестьдесят гульденов. Поселение вскоре стало очень современным для тех лет, а трудолюбивые голландцы основали еще несколько колоний на берегах Гудзона.

Разумеется, голландцы, заботившиеся о финансовом благополучии своей родины, не имели никакого стимула для долговременных вложений в этот «Новый Свет». Поселения на берегах Гудзона они основывали ради торговли, а не для того, чтобы заниматься земледелием. Поэтому колония была крупной, но не обладала глубокой инфраструктурой.

Полагаю, любой исследователь истории Каинитов сразу же признает такие условия идеальными. Конечно, ни один Каинит не следовал за капитаном Гудзоном в его путешествии, предпринятом по заданию Голландской Ост-Индской Компании в 1609 году, но они, несомненно, были осведомлены о результатах его экспедиции. Действительно, после того, как наш целеустремленный Гудзон открыл реку, названную его именем, на обратном пути в Голландию он остановился в Дартмуте, что в Англии. Там-то английское правительство и предупредило его и его команду о том, что в будущем им лучше воздержаться от экспедиций в пользу иностранных держав.

Это ничуть не удивительно, особенно если учесть, как часто в эпоху Великих географических открытий в качестве мотива для проведения исследований выступала нажива. Не нужно глубоко копать, чтобы обнаружить доказательства знакомства Детей Каина с мистером Гудзоном. Последующее его путешествие, в результате которого был открыт Гудзонов пролив, профинансировали тринадцать богатых купцов (среди которых был Тремер) и престижные торговые компании – Московская и Голландская Ост-Индская.

Комментарий Ханнемана

Я мог бы оспорить утверждение о тринадцати торговцах, кто-то из которых был Тремером, поскольку не нашел никаких записей об этом и скептически приподнимаю бровь при упоминании числа «тринадцать», но я могу посоветовать вам обратить внимание на Московскую компанию, мистер Питерзоон. Это содружество английских купцов, созданное исследователем Себастьяном Каботом, представляло собой акционерное общество (до 1630 года, судя по документам), пользовавшееся правом монопольной торговли с Россией. Можно не сомневаться, что компания профинансировала экспедицию Гудзона, как делала и прежде, поскольку в ее интересах было отыскать новый торговый путь в Россию. Среди акционеров этого предприятия числились двое русских Бруха, двое английских Вентру, англичанин-Тремер, ирландский Тореадор, а также некий Хардештадт, Старший или Младший, не могу точно сказать.

Браво, мистер Питерзоон. Не будь это столь широкомасштабный проект, я бы счел, что вы пытаетесь впечатлить меня достижениями вашей линии крови.

Вы, конечно, вправе обвинить меня в том, что я принижаю ваши фамильные заслуги, но должен отметить, что последующие торговые и исследовательские путешествия, спонсированные, согласно документам, этим Хардештадтом, организовывались также и с целью тайной перевозки в Америку Сородичей, которые навлекли на себя гнев старейшин в Старом Свете. Не стану утверждать, что мистер Хардештадт помогал предприимчивым шабашитам перебраться в Новый Свет, одновременно громко восхваляя Камарилью в Европе. Тем не менее, я убежден, что ваш сир или грандсир, вероятно, собирал услуги со своих сверстников, отправляя их непослушных Детей за море в обмен на ответные любезности, о природе которых я могу лишь догадываться.

Возможно, тебе следовало бы столь же внимательно изучить состав управляющих Голландской Ост-Индской Компанией, великий историк.
– Питерзоон

Должен также заметить, что в своих записях Кейпер упоминает некого Носферату по имени Ностокет, провозгласившего себя Князем Форт-Оранжа. О том, как долго он удерживал домен, Кейпер не пишет, но отмечает, что этот Ностокет не появляется в перечне Князей Олбани, а это означает, что домен, скорее всего, перешел к другому владетелю до того, как Форт-Оранж стал сначала Ренселарсвиком, а затем Олбани.

Кстати говоря, шестьдесят гульденов – это примерно двадцать шесть долларов.

Где ему и место

Из письма Уильяму Уолкотту, гранд-грандчайлду Митры, Князя Лондона, 1664 год

Мастерский удар!

Я только что узнал, что генералгубернатор Стейвесант сдал город без боя стоящему в гавани английскому флоту. Я всегда считал, – прошу прощения за откровенность, – что вас, Вентру, слишком переоценивают. Как оказалось, я глубоко заблуждался. Кто бы ни стоял за спиной у этого адмирала, его решения достойны похвалы.

Нет нужды говорить о моем восторге. Новый Амстердам теперь под властью Англии, где ему и место. Кто теперь получит домен и станет Князем? Или вы предпочтете, чтобы мы, колонисты, сами решили этот вопрос? Простите, я так развеселился. Мне следует успокоиться.

С наилучшими,
Хайн

Комментарий Ханнемана

Отправитель, «Хайн» – это Бернхард Хайн, изгнанный из Мюнстера Тореадор. Похоже, что Хайн стал целью Кровавой охоты из-за своих симпатий к анархам, но по контексту не удается определить, следует ли трактовать слово «анарх» в современном значении или же он принадлежал к той завывающей толпе, которая сформировала Шабаш в его самом раннем воплощении. Пишет он достаточно красноречиво, пусть и несколько вычурно. В любом случае, я полагаю, что это не столь важно: прочтите вот это.

Из письма Бернхарду Хайну, 1669 год

Бернхард,

Я так понимаю, что валлонам оказалось несколько трудно признать власть своих новых хозяев. Насколько вы переживаете за Нью-Йорк? Герцог станет королем в ближайшие несколько лет…

Все серьезнее звучат для нас ваши опасения, связанные с епископом Нью-Йорка. Лондон – оплот Камарильи, и английские колонии тоже должны принадлежать ей. Насколько я могу судить, все больше омерзительных шабашитов вторгается в королевские владения. Я ценю ваши усилия по снабжению меня информацией и уверяю, что отблагодарю вас сторицей. Князь Хайн… приятно звучит. Очень традиционно.

В такое время, как сейчас, вам следует быть рассудительным. Я выяснил кое-что об этой Екатерине, и выходит, что она весьма стара и могущественна. Вы поступили разумно, не открывшись ей, но для того, чтобы отобрать у нее эту зарождающуюся жемчужину, вы должны играть в Джихад лучше, чем она. Достичь этого будет куда проще, чем я предполагал изначально, но не в том случае, если она узнает о ваших намерениях. Екатерина тоже беглянка, покинувшая Болгарию, Румынию или еще какую-то варварскую страну из-за участия в Восстании Анархов – вот насколько она стара.

Искренне ваш,
Уолкотт

Комментарий Ханнемана

У меня нет данных о дате прибытия этой Екатерины (по прозвищу Мудрая), но она не могла находиться здесь задолго до 1664 года, которым датировано первое письмо Хайна – в таком случае, полагаю, он бы упомянул о ней. Возможно, Хайн сначала упустил ее из виду – однако он был тщеславным, а не безрассудным.

Джеймс Стюарт, герцог Йоркский, взошел на английский трон под именем Иакова II в 1685 году. Отметьте также, что в 1666 году Лондон почти полностью сгорел.

Из письма Уильяму Уолкотту, 1671 год

Настали суровые времена, друг мой.

Екатерину поддерживают целые толпы Сородичей – вернее сказать, Каинитов: под ее началом Шабаш и впрямь становится внушительным противником. Я по-прежнему сохраняю свое присутствие в тайне. Иногда я задумываюсь о том, как долго придется играть в эти игры, но сразу же напоминаю себе, что они будут длиться вечно.

Стыдно признаться, но я влез в долги. Несколько месяцев назад я написал Оксфорду, и тот пообещал, что снабдит меня деньгами, но этого так и не произошло. Не могли бы вы оказать мне любезность и напомнить ему о нашей договоренности?

С наилучшими,
Хайн

Комментарий Ханнемана

Здесь все становится несколько запутанным. Похоже, что английские Вентру списали Нью-Йорк со счетов, по крайней мере, исключили из разряда приоритетных целей. Хотя они, несомненно, подозревали о том, что огромное количество шабашитов перебирается в Новый Свет, почти все североамериканские колониальные поселения находились для них на периферии политики. Оксфорд, о котором здесь говорится, – это, как я думаю, тогдашний сенешаль-Тореадор, но есть небольшая вероятность, что речь идет о Гангреле Джозефе Оксфордском.

Приняв все эти допущения, я могу предположить, что Уолкотт и другие участники его заговора оставили Хайна выкручиваться самостоятельно. Они с самого начала, конечно же, считали его марионеткой, которая управляла бы колониальным доменом, пока они дергали бы за ниточки, однако очевидное превосходство Екатерины, возможно, вынудило их отказаться от дальнейших вложений в город. Терять им было нечего – Хайн уже был изгнан из родной страны, и все эти события явно происходили вдали от чьих-либо глаз. Темная лошадка, метившая в Князья, попросту не осилила дистанцию, и союзники Хайна бросили его. До того момента, как…

Из анонимного письма Бернхарду Хайну, 1673 год

Уильям Уолкотт мертв и ты тоже скоро умрешь [sic! – Ханнеман]!

Комментарий Ханнемана

Вместо подписи на этом письме стоит размазанный и стилизованный отпечаток ладони, по размеру похожей на детскую. Этот символ ассоциировался с итальянской преступной организацией под названием каморра, однако формально эта группировка не базировалась в Италии вплоть до XIX века. Согласно предположениям, она возникла еще в XV веке в Испании. Нельзя исключать возможную связь этой преступной группы со сторонниками Кромвеля, выступавшими против монархии; политические убийства еще более обычны для мира смертных, чем для общества Не-мертвых.

Впрочем, несоизмеримо более вероятно, что потенциальный политический альянс между второстепенными «дворянами» домена Митры был раскрыт и ликвидирован Шабашем, чье прозвище «Черная Рука» вам знакомо. От одного историка-Ласомбра я слышал, будто некий член его клана «надежно укрепил» превосходство Шабаша в тот ключевой момент истории, однако не могу точно сказать, имел он в виду это событие, некоторое усиление позиции Екатерины или же обеспечение Шабаша свежими подкреплениями (об этом ниже).

Это последнее известное упоминание о Хайне. Неизвестно, ушел ли он в подполье или же был уничтожен, вогнан в торпор, бежал из города – все эти варианты возможны, как и многие другие.

В том же 1673 году голландский флот, тайно перевозивший немалое количество Каинитов Шабаша, бежавших из Старого Света в Новый, атаковал Нью-Йорк. Голландцы Нью-Йорка приветствовали своих сограждан с распростертыми объятиями – а Vampire the Masduerade/Лор/Социальные аспекты/Шабаш/Шабаш, без сомнения, не менее радостно приветствовал подкрепления, численность которых была вполне достаточной, чтобы секта смогла решительно провозгласить город своим доменом. В течение пятнадцати месяцев Нью-Йорк пытался восстановиться в качестве Нового Амстердама, но и на этот раз все закончилось бескровным переходом города под власть англичан. Но в том, что касается Сородичей, с этой точки зрения ущерб был нанесен.

Я также добыл несколько второстепенных документов, принадлежавших Сородичам Камарильи, обитавшим в то время в Нью-Йорке, но ни в одном из них не говорится о делах, способных изменить политический климат города. Если пожелаете, я предоставлю их вам для ознакомления.

Сородичей, населявших Нью-Йорк к концу XVII века, по моим оценкам, было примерно двадцать. Тогда в городе жили около десяти тысяч смертных. Со средствами коммуникации и со светскостью тогда дела обстояли хуже, чем сейчас, и я думаю, что Сородичей было слишком много, чтобы они могли легко добывать пропитание, однако не настолько, чтобы это становилось абсурдным. Кроме того, я подозреваю, что епископ Нью-Йорка располагал некоторой властью над Сородичами, обитавшими среди индейских племен, равно как и над теми, кто контролировал близлежащие мелкие поселения.

Bзгляд с другой стороны

Комментарий Ханнемана

Больно признавать, но сохранились лишь крайне немногочисленные источники этого периода, представляющие точку зрения Шабаша. В какой-то степени меня это веселит, – я мог бы пошутить, что шабашиты оказались недостаточно грамотными, чтобы записать собственную историю; или так обиделись на нас, что сожгли все свои записи; или их более поздние документы совершили дьяблери над более ранними, – но я удержусь от этого искушения. Это отдавало бы самодовольством, а я полагаю, что объективный пример господ Хайна и Уолкотта демонстрирует всю опасность такого поведения.

Поэтому, к сожалению, мне пришлось обратиться к вторичным мнениям и собрать некоторые устные сообщения, ни одному из которых нельзя полностью доверять в силу того, что общение между Сородичами по своей природе является «испорченным телефоном». Относитесь к этой информации с долей скептицизма. Я включил сюда лишь те сообщения, которые не расходились между собой в трактовке самых общих вещей, надеясь, что та сказка, которую чаще всего рассказывают, и есть истина – или настолько близка к истине, насколько я смог обнаружить.

Епископы

Со слов ныне покойного Жирного Пита, дуктуса стаи На Хрен Джерси, конец 1998 года

Эх, парень, Екатерина была епископом еще тогда, когда он нам и не нужен был. Оно конечно, куча всяких других епископов – и архиепископов – явились потом, но никто не был таким старым, как она. Я слыхал, будто она была тут еще до того, как появился Нью-Йорк.

Но в конце концов она пошла ко дну, – едва ли через десять лет после того, как я Каинитом стал. Я был на Palla Grande, когда ее завалили. Парень, это было какое-то реально паршивое дерьмо. Стая убийц появляется непонятно откуда. Я еще подумал: да ни хрена эти салаги ей не сделают, – но где она сейчас? Она была епископом двести лет, а то и триста, а тут пара выстрелов – и кранты.

Со слов ныне покойного Эдди-Шулера, священника стаи На Хрен Джерси, конец 1998 года

Екатерина когда-то была Князем в Старом Свете, – в Праге, кажется, – до начала Восстания Анархов, когда она бежала сюда, чтобы избежать уничтожения формировавшейся тогда Камарильей. Она стала первым епископом Нью-Йорка, лет за сто до Полоньи. Я слышал, что тут обретались еще несколько меньших епископов, но никто из них не был так важен, как Екатерина. Она не такая безбашенная, как нынешние молодые епископы – нет, она из политиканов старой закалки.

Меня тогда тут не было, но я помню имена других епископов по некоторым ритуалам, которые мы совершали вместе со старейшинами. Кажется, одного из них звали Раду Бистри, он тоже происходил из Старого Света, но то ли его отправили в другой город, то ли он вернулся в Европу. Хотя нет, погоди-ка: он ведь был кардиналом, который служил заодно и епископом лет десять, прежде чем убраться отсюда. Это было еще до Полоньи и до «Пакта о продаже», если не ошибаюсь. Ага, точно, вспоминаю теперь. Когда Раду уехал, на его место явился Полонья, может быть, по договоренности с ним. Вся эта затея с «Пактом» задумывалась, чтобы положить конец внутреннему конфликту в Шабаше. Раду путешествовал по всем штатам, останавливаясь тут и там и проверяя, как там шли дела, а дела шли хуже некуда. Да, он задержался здесь достаточно надолго, чтобы привести все в норму, потом оставил Полонью поддерживать порядок, а сам занялся подготовкой «Пакта о продаже».

Не знаю, как Екатерина отнеслась к тому, что Полонья стал архиепископом, стоявшим выше нее, а не епископом, ей равным. До Раду в городе были и другие епископы, а может, и одновременно с ним. Одного, кажется, звали Ван Кортландт… голландский Ласомбра. Отахиони была из индейцев-каюга – Цимисхи, наверное, но она оставалась здесь всего несколько лет до того, как Екатерину официально признали епископом, и покинула город еще до прибытия Раду.

Со слов ныне покойной Дженнифер Брэдфорд из стаи Кровавый Оскал, конец 1998 года

Нью-Йорк всегда был игровой площадкой для большой политики. Такие, как Полонья и Турлев, стояли здесь у руля до тех пор, пока кто-то не стаскивал их с пьедестала и не занимал их место. Черт побери, даже мой грандсир когда-то был епископом. Йонас Ван Кортландт. Он умудрился сильно рассориться с другим епископом, который дернул за нужные ниточки, и его сослали на Фронтьер… году в 1862 или около того. Я никогда не встречалась с ним, но он явно был большой шишкой в свои лучшие ночи. Ландау, мой сир, постоянно про него рассказывал. Он был чертовски старомоден – завел себе друзей в высшем обществе, которые пытались протолкнуть закон, в котором требовалось бы бегло говорить не только по-английски, но и по-голландски, чтобы иметь право голоса.

Услышано от ныне покойного Энтони Руиса из стаи Легкие Слезы Любви, середина 1991 года

Епископы Нью-Йорка всегда были из клана Ласомбра. И всегда будут. У Цимисхов свои дела, а всех остальных слишком мало, чтобы они хоть что-то значили в этих местах.

Комментарий Ханнемана

Несколько замечаний: епископы (и, полагаю, архиепископы) Нью-Йорка не всегда были Ласомбра, что подтверждается продолжительным правлением одной из них – Екатерины Мудрой. Мистер Руис в данном случае, вероятно, завысил значимость своего клана – или же был убежден в том, что Екатерина принадлежала к числу Сторожей. Хотя я не нашел подтверждений теории о том, что ее таковой считали, я обнаружил, что в моих источниках, написанных с точки зрения Шабаша, ее клановая принадлежность любопытным образом не упоминается. Конечно, я бы не удивился, если бы члены секты с таким ублюдочным происхождением заботились о вопросах кланов еще меньше, чем самые несведущие представители нашей собственной секты. Разумеется, мое грубое обобщение не касается вас и вашей благородной родословной, достопочтенный мистер Питерзоон.

Еще одна из числа епископов Нью-Йорка, не принадлежавших к Ласомбра, – Цимисхи Отахиони, чье имя в переводе с языка каюги означает «волк». Да, так и переводится. Она занимала свою должность недолго, и в ее правление не происходило ничего важного, не считая того, что ее секта пополнилась многочисленными Сородичами из окрестных ирокезских племен. Вы, конечно же, знаете о том, что Шабаш позаимствовал некоторые индейские ритуалы и практики. Это в существенной степени относится к американским шабашитам – европейские так не поступали. Хотя большинство таких практик оказались упрощены или, по крайней мере, романтизированы кинематографом и массовой культурой, немалая часть обрядов секты, восходящих к индейским верованиям, обязана возникновением таким Становлениям. Есть мнение о том, что в основном эти ритуалы являются результатами Становлений, данных на Диком Западе эпохи Фронтьера, однако их корни теснее связаны с племенами восточной части США. Многие из стай Отахиони и их собственных Детей, как представляется, стали раскольниками в своей секте, – или, по крайней мере, изоляционистами, поэтому некоторая неприязнь Екатерины к Цимисхам понятна. Я склонен считать, что Екатерина и Отахиони носили епископский сан одновременно, но не сумели сработаться, поскольку каждая из них пыталась установить единоличный контроль над доменом. Неизвестно, как завершилась эта борьба, однако об Отахиони больше никто не слышал с момента ее исчезновения в самом конце XVII столетия.

Ван Кортландты, собственно, были весьма политически влиятельным семейством в Нью-Йорке вплоть до конца XIX века. Поле для гольфа, расположенное на земле, которую они пожертвовали городу, носит сейчас их имя, некогда произносившееся с не меньшим благоговением, нежели имена Вандербильтов, Стейвесантов и даже Рузвельтов. Это наследие голландских колонистов – я в самом деле обнаружил проект государственной конституции, датированный 1846 годом, в котором предлагалось ввести в список требований к избирателям непременное владение двумя языками, английским и голландским. Это многое говорит о Шабаше и свидетельствует о том, что секта вступила в тесное взаимодействие с общественными и политическими институтами смертных. Дитя Йонаса Ван Кортландта, Ландау, остался в Нью-Йорке после предположительного изгнания своего сира и в итоге стал храмовником. Эту должность он занимал в течение трех десятилетий в конце XIX века и находился под началом Полоньи.

Выяснить происхождение Турлева оказалось несколько труднее. Хотя на первый взгляд его имя кажется восточноевропейским, генеалогические исследования указывают, что Турлев – не подлинная фамилия, по крайней мере, в современном смысле. Выделявшийся среди Ласомбра Нового Света Турлев получил сан епископа от Раду и тогдашнего регента секты, Горчиста. Дальнейшие исследования, посвященные этому Каиниту, указывают, что когда-то он также был епископом Буффало – его назначили в Нью-Йорк в попытке объединить разрозненные городские домены под централизованной властью коллектива епископов и, возможно, архиепископов. Вскоре после этого Буффало стал яблоком раздора. Сейчас этот город остается изолированным центром активности Шабаша, но домены там требуют себе лишь самые слабые претенденты; как вам известно, там также обитают некоторые Сородичи Камарильи, никто из которых не желает быть Князем. С точки зрения сект ситуация там тупиковая. Но вернемся к Турлеву: идея объединения сил, поддержанная Раду и Горчистом, была предложена Полоньей, который еще тогда строил планы продвижения по карьерной лестнице от «простого» архиепископа к тому титулу, который, как я слышал, он носит ныне: к кардиналу. Турлев когда-то служил Полонье в качестве храмовника, так что, возможно, он сам был виноват в своей зависимости от политической обстановки.

Еще один епископ, который, возможно, был повинен в поразившей Шабаш семейственности, – последний в списке, Симон Ороско. Он стал епископом лишь в 1993 году, и мало кто из шабашитов, с которыми я беседовал, смог рассказать о нем что-либо, что заслуживало бы внимания. Не думаю, что это означает, что он был малоактивным или особенно бесталанным епископом. Скорее всего, на самом деле Полонья выдвинул его из числа своих сторонников, чтобы тот занимался мелкими делами, на которые сам Полонья не желал тратить время. Епископ Ороско, конечно, происходил из клана Ласомбра и, по-видимому, служил связным с регентом секты, поскольку путешествовал в Мехико как минимум раз в два месяца. Разные мои источники при упоминании его имени заметили, что он был «лакеем» Полоньи. Более мягкие, но не менее вымученные описания говорят о нем как о правой руке Полоньи и его фаворите. Представляется, что Ороско не принял ни единого решения, которое существенно повлияло бы на политику Шабаша в Нью-Йорке, хотя он определенно советовался с Полоньей относительно частных вопросов.

Примасы и священники

Комментарий Ханнемана

В Шабаше власть распространяется не строго линейно, как в Камарилье с ее системой Князей, примогенов, чистильщиков, шерифов и так далее.

Ханнеман, если ты изображаешь наивность, лучше прекрати. Тебе прекрасно известно о городах, в которых права Князя на домен признаются исключительно с позволения совета могущественных примогенов, и о гарпиях, способных своей клеветой сместить с поста даже самого непотопляемого шерифа.
– Питерзоон

Вместо этого система Шабаша больше напоминает паутину, в центре которой находится регент. Ниже регента стоят примасы консисторий и кардиналы. Истинная власть, похоже, сосредоточена в руках кардиналов, тогда как примасы являются уважаемыми советниками. Самая близкая по устройству политическая модель, с которой можно сравнить структуру Шабаша – военная теократия. Хотя примасы не располагают формальной властью, они часто пользуются уважением в силу своего высокого статуса. К кардиналам (и, далее по нисходящей, архиепископам, епископам и дуктусам) прислушиваются, поскольку они являются признанными лидерами. Священники же подобны младшим примасам, к ним обращаются за советом и наставлениями. Таким образом, кардиналы, архиепископы, епископы и дуктусы представляют собой военных лидеров, тогда как примасы и священники являются духовными учителями.

Со слов ныне покойного Эдди-Шулера, священника стаи На Хрен Джерси, конец 1998 года

В Нью-Йорке были еще два примаса, хоть и в разное время. Раду отправил Ливию Черны советницей к Екатерине перед тем, как сам явился в город. Она оставалась здесь в то время, когда он занимался своим «Пактом о продаже», но не думаю, что ей на самом деле хотелось стать частью сообщества нью-йоркских Каинитов. Она всегда оставалась в стороне, никогда тесно не общалась с другими вампирами. Руководила большинством крупных ритуалов – и только. Я имею в виду, что она, конечно, общалась с епископами, все такое, но если ты не знал о ее присутствии, то не заметил бы и ее отсутствия.

Правда, другой примас был несколько иным. Его звали Блез Карем, это был французский Цимисхи, прибывший в город в самом начале XX века, чтобы поколебать неоспоримую монополию Ласомбра на власть. Не пойми меня неверно: в Шабаше власть всегда распределялась в пользу Ласомбра, но Цимисхи постоянно дышали им в спину. В Нью-Йорке дела обстояли иначе – из-за голландских корней города и преобладания голландских Ласомбра, бежавших из Старого Света от тамошнего засилья Вентру, Тореадоров и Тремеров. Цимисхи также всегда были могущественны в НьюЙорке, поскольку это был первый американский порт, куда прибывал любой корабль, и они селились здесь вместе со своими выводками и семействами гулей. Если смотреть на структуру власти, то вклад Цимисхов в нее был временным и малым. Стаи Отахиони достаточно быстро погибли, а сама она пропала вскоре после того, как Екатерина стала епископом. Раду пробыл епископом недолго, для него это был не более чем «привал» в ходе кампании по привлечению союзников для «Пакта о продаже». Даже Екатерина, дольше всех пробывшая епископом в этом городе, – возможно, и во всем Новом Свете, – не располагала столь же широкой поддержкой, которая имелась у более крупных кланов. Только представь: она была епископом с того момента, как город стал городом, а тут вламывается Полонья и требует себе весь домен.

Впрочем, приезд Карема был лишь временной мерой. Кажется, он происходил из мелкого французского дворянства, но после Становления изучал философию и историю секты на Востоке, вместе со своими предками-Цимисхами. Когда Ласомбра начали разминать мускулы, Карем стал потихоньку собирать под свои знамена обделенных властью интеллектуалов. Естественно, среди них были Цимисхи, но к этому харизматичному лидеру стекались также Змеи Света, Тореадоры-антитрибу, Тремеры Шабаша и даже кое-кто из верных секте Вентру. Тут надо сделать оговорку. Речь на самом деле шла не о поддержке или создании своей фракции. Когда Цимисхи привезли сюда Карема, они хотели обеспечить себе преимущество, но не раскалывать секту. Я не подвергаю сомнению вклад Карема в политику секты – просто говорю, что он был слишком невелик и запоздал. Знаю, это все звучит, будто надвигалась неминуемая война, но я действительно думаю, что действия Карема укрепили Шабаш. Хотя не все, что он делал, было безупречно [см. ниже. – Х.], роль адвоката Дьявола он исполнил превосходно. При таком неконтролируемом архиепископе, как Полонья, Шабаш был беспокойным и постоянно жаждал драки. Когда драться было не с кем, он сражался сам с собой просто для того, чтобы выпустить пар. Когда примасом стал Карем, священники стай получили власть, благодаря которой могли использовать военную силу себе на пользу. В 1920-е многие шабашиты успешно отказались от угасающей Человечности в пользу более приемлемых Путей Просветления. Но все равно с этим до сих пор дела обстоят нелегко: у большинства шабашитов Нью-Йорка в нынешние ночи вообще не было наставников, способных научить их основам Путей – и большинство из них продолжают следовать этике Человечности, потому что никто не научил их иной.

И я могу даже не говорить о том, что их Человечность улетучивается с каждой ночью. Будучи священником, я могу разве что удерживать особо буйных членов своей стаи от желания проломить Жирному Питу череп в какой-нибудь дерьмовой Мономахии и заявить, что они теперь тут главные. У меня нет времени на то, чтобы избавлять их от остатков слабеющей смертной морали и наставлять на Путь Соглашения Чести.

Архиепископ Полонья, конечно, ничуть не желал отдавать свои военные машины в руки какого-то женоподобного французика-Изверга, который был вдвое младше него и которого кто-то вызвал себе на подмогу. Да, он выслушивал советы Карема, но в конце концов обычно делал в первую очередь то, чего хотел сам. Сила Блеза Карема заключалась не в сане примаса, а в способности взбудоражить дух Шабаша и объединить разрозненные группы внутри секты, чувствовавшие себя бесправными под властью Полоньи.

При Кареме, в конце 1920-х и начале 1930-х годов, Цимисхи получили контроль над некоторыми доменами, тогда как раньше им приходилось питаться на «общих угодьях», подчиняясь консервативным Ласомбра. Хотя никому, кроме самих Цимисхов, это пользы не принесло, всем в Нью-Йорке стало ясно, что Ласомбра перестали быть единственными игроками на поле. Тремерам Шабаша позволили обустроить собственную капеллу, Змеям Света – свой храм, и так далее, и тому подобное. Они больше не думали, что должны обязательно спрашивать у Ласомбра разрешения делать то, что им хотелось. Может, я слишком старомоден, но как по мне, так ради этого Шабаш и создавался.

Екатерина хранила нейтралитет между Каремом и Полоньей на протяжении всей первой половины XX века. То был, возможно, пик ее власти с момента возвышения Полоньи, и она пользовалась привилегией решающего голоса, так что и примас, и архиепископ обхаживали ее, как могли, чтобы получить поддержку. Каиниты, державшие ее сторону, чаще верили в «духовные реформы» Карема. Екатерина вела игру мудро, охраняя монополию Ласомбра на власть до тех пор, пока лояльная оппозиция не начинала угрожать секте расколом. Она предпочла держаться как можно дальше от прокравшихся в город Джованни и поддержала погромы Сетитов, предлагавшиеся Полоньей в сороковых и шестидесятых, а также молча соглашалась с назначениями храмовников и крестоносцев вне зависимости от того, кто выдвигал их кандидатуры.

В то же время она участвовала в духовных реформах Карема, настояла на перераспределении доменов, в равной степени прислушивалась и к священникам, и к дуктусам приходивших к ней с донесениями стай, а в сороковых годах дважды предлагала гостеприимство Инквизиции Шабаша, внимание которой тогда привлек Нью-Йорк.

Со слов ныне покойного Малыша Каина из стаи Жажда Крови, конец 1998 года

Изверг уехал отсюда еще до того, как меня Становили. Но я помню его Дитя – сраный маньяк, настоящий Распутин среди Каинитов. Как там его звали? Ладислав? Мы с приятелями называли его Мудислав. Не в лицо, конечно, мы ж не идиоты. Его испортила власть, доставшаяся по наследству. Он пытался заставить каждого гребаного кровососа в этом городе пить его кровь – типа какое-то там «Великое Братание». Я так прикидываю, Полонья его терпел только потому, что хотел поглядеть, на какую хрень мы способны пойти, если какая-нибудь шишка прикажет нам ее сотворить.

Однажды он заявил, что все Каиниты в Нью-Йорке – часть его церкви. Затем открыто объединился с Бруха-антитрибу, когда те подняли бучу. Так началась Третья гражданская война. А потом, когда они захотели мира, он вдруг поддержал Ласомбра, обвинил всех Бруха в ереси и сжег на костре.

Когда шла гражданская война, начавшаяся из-за всего этого, он попытался заманить к нам анархов. Я никогда не врубался, как это: Карем вроде был таким замечательным героем Меча Каина, а его Дитя – психопат. Подозреваю, что примас оставил тут своего выродка, чтобы поквитаться с Полоньей за все то дерьмо, которое от него вытерпел.

В конце концов он надоел-таки епископу и архиепископу. Думаю, был где-то семьдесят седьмой. Какой-то храмовник проткнул ему голову железнодорожным костылем после того, как посланная на подмогу стая обездвижила этого придурка. Где он сейчас? А хрен его знает. Надеюсь, тут его больше нет.

Комментарий Ханнемана

Блез Карем покинул Нью-Йорк в 1953 году, судя по всему, по собственной инициативе. Он сложил с себя сан примаса, но десять лет спустя, когда вел исследования под руководством Вели Вивисектора в Старом Свете, принял его снова. По моим сведениям, Веля и сейчас советуется со своим протеже. Ладислав Чорбя был единственным (по моим данным и согласно моим источникам) потомком Карема, оказавшимся в домене своего сира проездом, когда тот прибыл в Нью-Йорк. После отъезда Карема Ладислав предъявил безумную претензию на сан епископа. Две причины помешали ему занять эту должность. Во-первых, архиепископ Полонья насмотрелся на «реформаторские» деяния Карема и отнюдь не желал давать власть его потомку. Во-вторых, пока Карем был примасом, Ладислав все сильнее деградировал. Карем заботился о духовных нуждах своей «паствы», но при этом не обращал внимания на крепнущее безумие собственного отпрыска. Некоторые из моих информантов предположили, что Ладислав был слаб и поддался искушению, которое воплощал собой почет, окружавший имя его сира. Другие полагают, что его испортило изучение Изменчивости. Как такое могло произойти, не имею понятия – по своему опыту я знаю, что даже Малкавиан присущие им силы не сводят с ума, безумие приходит со Становлением. Согласно третьей теории, до Становления Ладислав был сифилитиком, и превращение в Не-мертвого навсегда сохранило его разум в поврежденном состоянии.

Рассказы о развращенности этого Сородича, мягко говоря, впечатляют. Он устраивал частные вечеринки, на которых отдавал дань чтимой шабашитами традиции Кровавого Пира. Утверждают, что он давал Становление детям, – не просто Детям в нашем понимании, но настоящим смертным детям, – пожирал собственную плоть и сдирал мышцы со своих костей, чтобы напугать окружающих. У него имелись также какие-то связи с Люпинами, обитавшими в Центральном Парке, и я слышал две разные истории, описывающие его гибель от когтей этих животных.

Так или иначе, самой примечательной из выходок Ладислава стала попытка провозгласить себя примасом. Нечего и говорить о том, что никто не поддержал его самовыдвижение (кроме пары-тройки сторонников Карема, которые вскоре разочаровались в потомке своего бывшего лидера и покинули его). В разгар этого безумия он объявил себя священником стаи Нью-Йорка. Да-да, он сам себя назначил духовным наставником всех без исключения Сородичей города и однажды действительно попытался заставить шабашитов, собравшихся на одном из ритуалов, выпить его витэ.

Я не верю историям о его гибели от лап Люпинов. Я уверен, что Полонья и Турлев просто устали от этого проходимца и расправились с ним.

Кроме того, есть вероятность, что покинувший Нью-Йорк примас оставил свое ненормальное Дитя в городе в качестве агента-провокатора. Ниже я приведу основания для такой точки зрения.

Список

Для удобства при сопоставлении я привожу этот список высших чинов Шабаша, в котором указывается, кто носил какой сан и когда. Он достаточно точен – я основывался на исторических записях, найденных среди руин одного из тайных убежищ Полоньи в Бруклине. О самой ранней истории там говорилось мало, однако в этой части я дополнил список, опираясь на другие свидетельства.

Oстров с Башней Слоновой Кости

Со слов Хелены Пенхард, пережившей битву за Нью-Йорк, конец 2000 года

Ах, Камарилья Нью-Йорка. Такое впечатление, что те из вас, кто обитает вне города, слышат то одну историю о том, как нас держали в осаде, то другую. Боюсь, эти рассказы правдивы – хотя формально Манхэттен считался доменом Князя Камарильи, сохранять его Князю удавалось лишь ценой постоянных испытаний и борьбы. Даже такое утверждение будет недостаточно точным, поскольку в камарильском домене Манхэттена, возможно, обитало больше шабашитов, чем камарильцев.

У Камарильи было три оплота. Они возникли, когда Вентру по имени Микаэла заметила, что Шабаш, в знак презрения к скоту сделавший весь город своей вотчиной, оставил без внимания некоторые преимущества, которые приносили с собой богатство и влияние на мир смертных. В частности, как ни удивительно, район Уолл-стрит был свободен от всякого влияния Сородичей. Это изумило Микаэлу, поэтому она копнула глубже – и не обнаружила ничего. Не поймите меня неверно: акции многих компаний, работавших на нижнем уровне Уолл-стрит, держали Сородичи Шабаша, но сделки, которые обычно решали судьбу этих долей, оставлялись на собственное усмотрение руководителей фирм.

Так что Микаэла пошла на риск – я бы даже сказала, на много рисков сразу. После обвала американского фондового рынка в 1929 году она покинула свой прежний домен в Пенсильвании, чтобы основать новый в Нью-Йорке. Конечно, все считали ее сумасшедшей, которая связывается с мертвой экономикой и лезет в самый центр территории Шабаша, но она знала, что делала. В свою очередь, шабашиты только обрадовались Черному Четвергу и последовавшей за ним Великой Депрессии – для них это был настоящий праздник. Поскольку они привыкли не обращать на Уолл-стрит внимания, то не заметили и дерзкого хода Вентру.

К концу Депрессии Микаэла уже накопила несколько миллионов, скупив множество пакетов акций по минимальным ценам. Когда они вновь вошли в свою реальную стоимость, все те, кто в них инвестировал, вместо малой выгоды обрели огромную.

Видя, что такой успех действительно возможен, некоторые другие Сородичи Камарильи перебрались в Нью-Йорк. Тремеры тоже воспользовались феноменом Уолл-стрит, используя полученные средства для финансирования своих исследований и обустройства капелл. Носферату посчитали Нью-Йорк довольно гостеприимным, – тут они могли ходить прямо по улицам, почти не скрываясь, и никто бы не посмел бросить им вызов. Даже немногие Тореадоры и Бруха поселились здесь, привлеченные «Гарлемским ренессансом», коммуной битников в Гринвич-Виллидж, высшим обществом, богемными и академическими кругами города – и неизбежными общественными сдвигами, зарождавшимися здесь и затем распространявшимися по всему миру. К тому моменту, когда Шабаш заметил Камарилью, выгонять «этих проходимцев» было уже поздно.

Нет, они, конечно, попытались это сделать. Стало очевидно, что с точки зрения численности Шабаш преобладал в городе. Ради собственной безопасности Камарилья отказалась от доменов в других районах и сосредоточилась на Манхэттене, где могла следить за окружившими ее врагами и дать им отпор в случае надобности.

Нечего и говорить о том, что численность Сородичей превратилась в проблему. Одно время в Манхэттене находились убежища доброй сотни Проклятых. Город был слишком лакомым куском для Шабаша, чтобы терять его, и как раз из-за его ценности никто из здешних обитателей не желал отказываться от богатства и престижа. В 1980 году секта обратилась против самой себя: Дети нападали на своих сиров, старейшины дьяблеризовали новообращенных птенцов, личные вендетты вершились в убежищах, залах советов, салонах и переулках. В попытке укрепить позиции Камарильи Микаэла провозгласила себя Князем – кажется, до нее этот титул чуть ли не каждую ночь присваивал очередной никудышный князек. Конечно, даже по меркам Нового Света никто из них не мог считаться старейшиной, и в большинстве своем они погибали спустя пару лет после обретения титула.

Поначалу Микаэла столкнулась с неприязнью со стороны враждовавших между собой группировок и выводков, решивших, что она заявила собственные права на власть. В некотором смысле так оно и было, поскольку для того, чтобы сдержать наступавший со всех сторон Шабаш, ей приходилось давать Становления кому попало, не задумываясь о вопросах нравственности. Коротко говоря, она Становила пушечное мясо и бросала его в бой против Шабаша или угрожавших ей мятежников. Я получила Становление точно таким же образом и только благодаря собственной сообразительности сумела выжить в этой атмосфере предательства.

Шабаш решил воспользоваться распрями среди своих врагов. Архиепископ Полонья и епископ Турлев обратили внимание на самозванку, провозгласившую себя Князем, и надеялись свергнуть ее – если не занять ее место. До них наконец дошло, от чего они отказались в Манхэттене.

Однако Микаэла была решительно настроена сохранить свою позицию – так же, как прежде яростно завоевывала ее. Она представила свое дело на суд совета Камарильи, также считавшего Нью-Йорк важным для секты ресурсом. Вместо того чтобы осудить ее массовые Становления, одним несогласным мятежником описанные как «действия в духе Черной Руки», совет поддержал ее позицию, согласно которой цель оправдывала средства, – до той поры, пока ее действия не нарушали Маскарад. Тремеры также поддержали Микаэлу, поскольку их местные капеллы достигли значительных успехов в изучении тайных искусств (а заодно давали Чародеям прямой выход на финансовые ресурсы, позволявшие развивать эти искусства в других доменах). Осознав, что угроза их образу Не-жизни исходила извне, а не изнутри, Сородичи Камарильи собрались с силами и дали отпор Шабашу.

Впоследствии Не-жизнь превратилась для Микаэлы в непрестанное бдение. Черная Рука каждую ночь проверяла границы ее домена на прочность, а ее собственные потомки (примерно треть от всей тогдашней численности Сородичей Манхэттена) испытывали ее саму. Они требовали от нее защиты, но не желали оказать ей любезность и не тянуть загребущие руки к ее вложениям; они были алчными и часто вели себя грубо. То, что многие из них погибли в ходе войны между Камарильей и Шабашем, меня не печалит. Конечно, будь они в моем положении, они сказали бы обо мне то же самое.

Tри опоры

Со слов Хелены Пенхард, пережившей битву за Нью-Йорк, конец 2000 года

Нью-Йорк всегда будет городом Вентру, – ведь для того, чтобы пользоваться всей той стильностью, изяществом и мудростью, которые он может предложить, у вас должны быть деньги на поддержание соответствующего образа поведения. Впрочем, вклад других кланов под властью мелких князьков и Микаэлы также позволил городу выстоять против Шабаша и даже, в конце концов, возобладать над ним.

Сейчас, когда Шабаш изгнан из города, границы этих вотчин размываются. Теперь, с наплывом представителей других кланов и возможностью распространить власть секты на все пять районов, такая жесткая централизация перестала быть необходимой и только подогревает враждебность между разными кланами. Однако старые привычки долго живут среди Сородичей, и в нынешние ночи еще можно увидеть, по крайней мере, свидетельства былой славы этих мест.

Уолл-стрит

Со слов Хелены Пенхард, пережившей битву за Нью-Йорк, конец 2000 года

Улица Уолл-стрит, преимущественно служащая источником денег и влияния для Вентру (и, немного в меньшей степени, для Тореадоров и Тремеров – в этом порядке) – оплот мировой экономики. Сородичи, решающие играть здесь на бирже, вполне могут сделать на этом миллионы. Я почти не сомневаюсь, что следующий Князь Нью-Йорка будет обязан своим богатством Уолл-стрит.

Капелла Пяти Районов

Со слов Хелены Пенхард, пережившей битву за Нью-Йорк, конец 2000 года

Несмотря на неприглядную историю этой капеллы, она, безусловно, представляет собой одно из самых ценных хранилищ оккультных познаний, которыми располагают Тремеры. На самом деле это объединение меньших капелл, разбросанных по всему городу, с центральной базой (известной под названием «Капелла Пяти Районов» и управляемой верховным регентом Эйшлинг Старбридж) в Барнард-колледже. Вспомогательные капеллы меняют расположение и устав примерно раз в семь лет. Это пережиток тех времен, когда Камарилье угрожал Шабаш, но для Тремеров это по-прежнему полезно. Большинство Тремеров, принадлежащих к меньшим капеллам, остаются в Нью-Йорке даже после того, как места расположения и назначение этих капелл изменяются, хотя некоторые переезжают в другие капеллы или города.

До того, как верховным регентом капеллы стала Эйшлинг Старбридж, этот пост занимал ее сир. Некие злоумышленники пронзили этого Сородича колом и расчленили, прежде чем сбросить его бренные останки в залив Шипсхед. Хотя некоторые обвиняют в преступлении саму Старбридж, она – не самый вероятный убийца, поскольку всегда оставалась совершенно аполитичной. Более подходящие подозреваемые – завистливые подчиненные из вспомогательных капелл или агенты Шабаша, которые вполне могли включить убийство верховного регента в свою программу дестабилизации обстановки во время правления Микаэлы.

Шрек.нет и Клойстерс

Со слов Мэнни, «Носфератовского Интернетчика», начало 2000 года, пересказано другим Носферату

Шрек.нет выходит за рамки сект, говоришь? Приятель, это же не какое-то материальное явление. Это скорее подсеть, входящая в состав Интернета и управляемая Носферату, а кое-где – нашими антитрибу. Шрек.нет – это кладезь информации и статей, конвейер слухов, помогающий нам, Туннельным Крысам, распространять… ну, в общем, то, что мы сочтем нужным распространять. Знаешь, я удивлен, что Носферату Шабаша не ожидали нападения Камарильи. Я-то знаю, как ведется общение на всех этих форумах и в чатах, и просто удивительно, что какой-нибудь болтливый придурок не раскрыл весь план.

Шрек.нет поддерживается усилиями странствующего Носферату по имени Жерар Рафен, известного под кличкой Вонючий Дядюшка. Раньше сервера располагались в колледже Купер-Юнион, но потом переехали в подземную приемную под музеем Клойстерс в парке Форт-Трайон.

Тянуть кабель для незаконной компьютерной сети прямо под музеем средневекового искусства – нелегкое было дельце.

Перед самой битвой за Нью-Йорк Клойстерс стал центром активности Носферату. Я слышал, была еще группа Крыс, которые сначала выказывали недовольство тем, что Князь Калеброс заявил о кратковременности своего пребывания на посту, а потом критиковали саму его политику. Возможно, это все вранье, приятель. Понимаешь, мы, Носферату, построили под музеем множество дополнительных этажей – и чтобы разместить серверы для Шрек.нета, и себе для убежища.

Услышано от Жерара Рафена, сисадмина Шрек.нета, начало 2000 года

Когда мы перемещали Шрек.нет, все сразу завопили, что хотят его обратно, и начали спрашивать, когда мы его вернем. Почему? Разве отсутствие этого вашего Интернета – уже конец света? Вы пользуетесь им бесплатно, а потом очень громко жалуетесь, что его у вас отобрали на одну ночь? Ненавижу Интернет. Чертовски жаль, что мне так часто приходится им пользоваться. Он делает людей тупыми и неотесанными.

Mолния бьет перед началом бури

Со слов Эстер Рид, дуктуса стаи Легкие Слезы Любви, конец 1998 года

Микаэла? О ней больше незачем беспокоиться. Полонья снес ей голову. Это было прекрасно. Я была там вместе со стаей – теперь мы храмовники Полоньи. Мы просто взяли и зашли к ней в убежище. Полонья убил ее прямо там, на месте. Она-то рассчитывала на дипломатические переговоры. Ну, понимаешь, типа сесть за стол и уладить наши разногласия. Эй, сука, ты что, решила, будто мы – клуб поклонников нетрадиционной медицины, а?

Да, после того, как мы убили Князя, Камарилья хорошо поняла, что такое дипломатия Шабаша. Они разбежались, словно шлюхи от полицейского патруля. Колдуны пока держатся, но не думаю, что нам стоит их бояться. По крайней мере, пока не стоит.

Tретья гражданская война

Со слов ныне покойного Скорчио, дуктуса стаи Вершащаяся Месть, конец 1994 года

Ох, парень, это, должно быть, одна из десяти худших идей, которые кому-либо когда-либо приходили в голову. Помню те ночи, как вчерашнюю. Я и поверить не мог, что Скоты попытаются сотворить такое.

Знаю, что среди них нашлись несколько таких, которые держались более сплоченно, чем можно было ожидать от остальных. Сколько там было Каинитов тогда в Нью-Йорке – где-то триста? И половина из них – Ласомбра и Цимисхи, верно? Даже если бы все остальные были равны по численности, – а они, уж поверь, не были равны, – только Бруха были готовы пробиться наверх с вероятностью десять к одному. Плохой расклад.

В то время – году в пятьдесят седьмом или пятьдесят восьмом – казалось, что Ласомбра и Цимисхи почили на лаврах и позволили Камарилье оттеснить Шабаш к востоку, отсекая его от союзников на южной части побережья и от оплотов в Детройте и Канаде – вроде Монреаля. Большинство этих Сторожей и Извергов поддерживали Статус-кво, они предпочитали выжидать и ковать железо, пока горячо. Большинство Бруха-антитрибу и их сторонников были Лоялистами и плевать хотели на все это, потому что у них перед глазами маячил крестовый поход. Не знаю, насколько искренне они хотели устроить завоевательную кампанию, но им точно хотелось делать что-нибудь помимо накапливания богатств за счет местных общественных институтов смертных и помыкания лишенными политического влияния малочисленными кланами.

Думаю, все это можно было бы предотвратить, если бы Бруха поделились своим планом с Ласомбра и Цимисхами. Ласомбра, возможно, натравили бы Скотов на Бостон, Джерси или Балтимор – даже на некоторые части занятого Микаэлой Манхэттена. Но мы-то знаем, каковы эти парни, сторонники Статус-кво. Они думают, что если ты считаешь, будто обыграл их один раз, то попытаешься обыграть их снова, и не хотят, чтобы ты навязывался им с планами, которые они сами не разрабатывали, потому что не желают делиться добычей. Так что они выступили резко против нового похода. Кажется, я даже помню комментарий Турлева: «Сейчас не время гнаться за славой».

Такое официальное и публичное отвержение воли Лоялистов привело Бруха в ярость. К тому моменту они даже заручились поддержкой стай в Олбани и Филадельфии, и если бы они пошли на попятную, те сочли бы их ручными собачками на поводу у обладателей реальной власти. Конечно, на самом деле так и есть, но они никогда этого не признают.

Так и начался переворот. Толпа лоялистского сброда, преимущественно Бруха, явилась к епископам и архиепископу и заявила, что собирается поразвлечься. Полонья и Турлев над ними только посмеялись, но Екатерина их выслушала.

Комментарий Ханнемана

Я понимаю, что перебивать ужасно невежливо, но позвольте мне подготовить почву для более конспирологического объяснения этих событий.

По мнению некоторых шабашитов, с которыми я обсуждал эту ситуацию, вся она развилась из разочарования Карема в сотрудничестве с Полоньей. Как вам известно, Карем покинул город в 1953 году, тогда как Третья гражданская война разгорелась в 1957. Согласно этой теории, перед отъездом в Старый Свет Карем идеологически обработал «меньшие» кланы Шабаша, вдохновляя их продолжать бороться за свои права и так далее. Эту философию наиболее рьяно поддержала фракция Лоялистов Шабаша, в значительной мере состоявшая из Бруха-антитрибу. Чтобы продолжить давление на иерархию Ласомбра, Карем оставил в Нью-Йорке свое Дитя Ладислава, надеясь, что его выходки отвлекут внимание от почти классового противостояния, маячившего на горизонте. Хотя, вероятно, примас и не подозревал, что вспыхнет гражданская война, он запустил механизм мятежа.

Я включаю сюда эту теорию лишь из-за ее любопытности. Временной отрезок однозначно подходит, а в моем положении любой быстро научится критически поднимать бровь при одном лишь слове «совпадение».

Со слов ныне покойного Скорчио, дуктуса стаи Вершащаяся Месть, конец 1994 года (продолжение)

В конечном счете все это ни к чему не привело. Да и как оно могло к чему-то привести, в принципе? Ласомбра явно не собирались отдавать ключи от своего королевства после того, как триста лет без перерывов держали домен. Даже Екатерина в итоге признала, что эта идея была изрядно посредственной.

Комментарий Ханнемана

И вновь прошу прощения за вторжение, но, пожалуйста, отметьте: говорящий относит Екатерину к Ласомбра, если только это не случайная небрежность.

Со слов ныне покойного Скорчио, дуктуса стаи Вершащаяся Месть, конец 1994 года (окончание)

Бруха не очень-то понравилось, что их снова отправили восвояси, и с этого момента все пошло под откос. Спустя ночь после того, как их идея о насильственном захвате власти была отвергнута более многочисленными оппонентами, Бруха решили, что все же устроят переворот – в стиле партизанской войны. Набрав рекрутов в других городах, они начали убивать храмовников, устранять симпатизировавших статус-квошникам священников стай, подкарауливать за углом прихлебателей Ласомбра…

Ласомбра и Цимисхи не были непроходимыми тупицами, поэтому сразу поняли, что закон ночи – месть. Однако они не имели понятия о том, в какой степени другие обделенные властью кланы поддержали если и не претензии Бруха на домен, то само их выступление. За несколько ночей дело перешло от единичных убийств в переулках к полномасштабным военным действиям. Да, на полном серьезе. Я тогда был в Королевских Клинках, и Фергаловы Ирландцы сбили Мариэль на угнанном «Паккарде», у всех на глазах. Они убили ее наповал, а если бы не смогли, все выглядело бы куда непригляднее. Уверен, я не был единственным кровососом, наблюдавшим подобные картины той зимой.

Все это продолжалось где-то три месяца, и стаи, сражавшиеся с обеих сторон, несли потери. Статус-квошники получали подкрепления из Монреаля, аутсайдеры – из Филадельфии, обе стороны закупались у Джованни, и все это было просто отвратно. До начала этой затеи в Нью-Йорке было 150–160 Каинитов, а после этих ста ночей нас осталось где-то восемьдесят. Причем четверть от этого числа составляли кровососы из других городов, ну и еще десяток приходился на долю Независимых, типа Джованни и Сетитов.

К концу года до Цимисхов и Ласомбра дошло, что почти кто угодно мог бы ворваться в город и объявить его своим доменом, потому что Шабаш сам себя развез в кровавую кашицу, избавив врагов от такой работы. Они стали призывать к переговорам с любыми из тех, кто представлял интересы «мятежников», и разрази их гром, если они не выторговали себе избавления ото всей этой канители.

Понимаешь, они заявили, что ради воссоединения секты готовы пойти на кое-какие уступки. Бруха, услыхав это, решили, что власть имущие станут плясать под их дудку. После пары неудачных попыток устроить переговоры (в первый раз, например, Бруха отказались вести их в месте, выбранном Цимисхами, а насчет второго знаю только, что все в итоге закончилось перестрелкой) обе стороны выступили со своими требованиями.

Делегация от Бруха, представлявшая «меньшие кланы», выразила недовольство тем, что с их мнениями в секте недостаточно считались. Контраргумент Ласомбра и Цимисхов заключался в том, что половина этой чертовой секты состояла из представителей их двух кланов – соответственно, большинство было удовлетворено сохранением Статус-кво. О’кей, сказали Бруха, тогда мы будем продолжать вас убивать до тех пор, пока численное превосходство не останется за нами. Ну нет, ответили Изверги и Сторожа, так не пойдет: как насчет того, чтобы мы, – заметьте, наша секта, – согласились принять новые правила разделения власти среди меньших кланов?

Бесклановые Шабаша обычно просто прибивались к одной из стай, и всем было глубоко наплевать, из какого клана они происходили на самом деле. Таких каитиффов было немного, – парочка тут, парочка там, – но Ласомбра и Цимисхи дали понять, что предлагают этим парням признание. Бесклановые могли теперь образовать собственный клан. Бруха опрометчиво согласились и ударили по рукам. В последующие месяцы каитиффы решили назваться Пандерами – в честь Джо Пандера. По иронии судьбы, именно Пандер убил первого Ласомбра, погибшего в развязанном Бруха конфликте, и годами вел собственную войну против Умеренных в Шабаше. Он со своей бандой бесклановых вмешался в Третью гражданскую как раз вовремя, чтобы обрести славу.

Половина меньших кланов – не самая умная половина – праздновала «победу». Те, что были поумнее, лишь закатывали глаза. Признавая Пандеров отдельной силой, Ласомбра и Цимисхи хотели лишь отделить от уже сложившегося объединения меньших кланов еще одну фракцию, с которой теперь тоже следовало считаться. Думаю, они были вполне довольны завершением войны, да еще и на таких выгодных условиях, не предполагавших их Окончательной Смерти в наказание за предательство.

Так и появилось понятие Пандеров. Менее разумные кланы решили, что им удалось чего-то добиться, а более консервативные знали, что победили.

Bертеп порока: Джованни

Со слов Тэлмеджа Миллинера, начало 2000 года

Некоторые могут вам сказать, что конкуренция полезна для бизнеса. Дураки. При конкуренции приходится делиться выручкой с соперниками. Что по-настоящему хорошо для бизнеса, так это монополия.

Для нас, Джованни, Шабаш в городе был манной небесной. Большую часть времени шабашиты занимались своими делами и сами себя контролировали, уничтожая своих еретиков, когда тех становилось слишком много. У нас мало общего с кланами, известными как антитрибу, так что они редко путаются у нас под ногами. Даже с «благородными» Ласомбра у нас были столкновения лишь по вопросам, связанным с Церковью, – и мы, и они добрые католики, – но эти немногочисленные конфронтации разрешились без пролития крови. А Цимисхи слишком замкнуты, чтобы пересекаться с большинством Джованни. В результате достигнутого равновесия Джованни получили возможность свободно управлять своими сферами влияния, Шабаш требовал лишь ничтожных откатов.

Правда, важно отметить, что мы следим за собой, никогда не становясь навязчивыми, но всегда пользуясь всеми выгодами такой позиции. По давно сложившейся традиции, не более шести Джованни могут устраивать убежища здесь, в Нью-Йорке. Это практичность. Это самоограничение. Это стремление к конечному результату, которого другим кланам никогда не достичь. Более многочисленная группа не только привлекала бы к себе излишнее внимание: на нас бы стали смотреть как на угрозу. В некоторых антикланах Шабаша не было и шести членов, а иметь больше влияния, чем было у секты, «владевшей» городом… ну, нам не хотелось иметь с ними дела. Это повлияло бы на итоговую выручку.

C вершины

Со слов Донателло Джованни, начало 2000 года

Джованни прибыли в Новый Свет позже, чем Камарилья и Шабаш. В то время как эти секты уже почти два столетия рвали друг другу глотки, Джованни незаметно пробрались на остров Эллис – примерно в XIX веке. Эти первые вылазки были незначительны, но они дали остальному клану представление о том, что может предложить Новый Свет. Я бы даже сказал, что большинство Джованни, прибывших в Новый Свет из Старого, вероятно, ехали через Нью-Йорк, по крайней мере, в XIX и первой половине XX века.

Основа выживания – в том, чтобы сделать себя полезным для потенциальных соперников; именно этим и решили заняться Джованни. Диего Джованни и его люди заключили соглашение о нейтралитете с одним из тогдашних епископов-Ласомбра – тем, что происходил из семьи Ван Кортландтов. В обмен на подтасовку финансовой отчетности в пользу Ласомбра Шабаш должен был оставить Джованни в покое и не лезть в их дела. Это был очень простой договор: везде, где интересы Джованни и Шабаша в Нью-Йорке пересекались, козыри оставались в руках шабашитов, но все остальные сферы можно было использовать свободно. Соглашение действовало до тех пор, пока Черную Руку не изгнали из города. Полагаю, не стоит лишний раз говорить о том, что аналогичного соглашения с Сородичами Камарильи, лезущими сюда теперь, достичь не удалось.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Джованни сохраняли ту же культуру, что и в смертной жизни, обосновавшись преимущественно в Маленькой Италии. Этот квартал, по сути, образовался только в 1850-х, однако и до этого момента немногочисленные нью-йоркские Джованни поддерживали старую традицию покровительства своим гетто – менее прогрессивно мыслящие назвали бы их «крестными отцами». Возникновению Маленькой Италии во многом способствовало стремление итальянцев основать собственный католический приход. Церковь Святого Антония Падуанского была построена при финансовой поддержке Джованни, а в 1890-х епископальная церковь Сиона перешла к католикам и стала церковью Преображения (с 1950-х там преобладают китайцы, но итальянцы, разумеется, были там раньше). Обосновавшись в этом районе, Джованни развивали торговлю, собирали мзду с местных предпринимателей, обеспечивали им покровительство, давали поручительства за новоприбывших иммигрантов, даже сами пользовались возможностями для организации легального бизнеса, когда такие попадались. Местные ювелирные лавки всегда приносили прибыль, импортноэкспортная торговля также процветала – а умные Джованни превратили ее в то приносящее миллионные доходы предприятие, которое она представляет собою сегодня.

Конечно, помимо миллионов, сделанных на бизнесе, связанном с аэропортами и доками, клан приобрел кое-какое влияние в окрестных районах; грузовые перевозки на Гудзоне, в общем-то, тоже контролировались Джованни начиная с 1870-х, а с 1962 года то же самое относилось к аэропорту Айдлуайлд (в 1963 году переименованному в честь Джона Кеннеди). Может, это прозвучит слишком напыщенно, но хорошо оплачиваемые услуги диспетчеров, таможенников наземного персонала аэропортов и доков позволяли Джованни всегда быть в курсе, какие интересные предметы или субъекты прибывают в город. По правде говоря, Джованни сорвали большой куш во время войны сект, тайно доставляя сюда Сородичей Камарильи и обманывая Шабаш. Хотя погодите-ка, я не хотел сказать «обманывая»; я имел в виду «не нарушая соглашения о невмешательстве». И в нынешние ночи Некроманты остаются самыми сильными игроками в этих местах.

Конечно, говоря о Джованни, нельзя не упомянуть о мафии. Я мог бы возмущенно фыркнуть, но в Нью-Йорке этот стереотип имеет под собой основание. Хотя пять семейств Коза Ностры в нынешние ночи лишились значительной власти, там по-прежнему можно сделать деньги. Рискуя раскрыть фамильный секрет, признаю – у Джованни есть связи с семьей Гамбино. Эти отношения завязались еще в 1921 году, когда клан любезно снабдил Джо Массериа подкреплениями в обмен на часть награбленного им добра. Отношения изменились при Сальваторе Маранцано и братьях Мангано , поскольку некоторые Джованни, внедрившиеся в мафию, превратили ее в постоянный источник дохода. Альберт Анастазия попытался порвать связи с семьей, так как считал, что Джованни стоят ему денег и привлекают нежелательное внимание. Не стану утверждать, что Джованни сподвигли Карло Гамбино убрать Анастазию, но признаю, что отношения между их семьей и нашей вновь укрепились, когда Гамбино стали самодостаточной организацией в 1957 году.

Четыре других семейства также соприкасались с Не-мертвыми вообще и Джованни в частности, однако они остаются независимыми – как в любом бизнесе, мафия сама дергает себя за ниточки. Недавняя гибель нашего связного с Гамбино, Фрэнсиса Альберта Джованни, привела к образованию вакуума в этой специфической части интересов Джованни, но может показаться, что у Гамбино полно собственных проблем – «Тефлоновый Дон» Джон Готти сидит в тюрьме, к тому же у него диагностирован рак горла12; бразды правления семьей прибрал к рукам его некомпетентный сын. Поддерживая связи с криминалом, клан одновременно оказывал влияние на профсоюзы с 1953 года, когда президентом лиги стал Дейв Бек13 . Т
ретья (после коммерческих перевозок и организованной преступности) сфера интересов Джованни в Нью-Йорке – финансы. Семья Джованни заинтересована в Банке Нью-Йорка, Ситибанке (ныне в составе Ситигруп), Главной бензиновой компании Нью-Йорка (сейчас известна как Mobil) и ее джерсийской ветви, отделившейся в Exxon, не считая пятисот других фирм. Кроме того, в 1875 году штат Нью-Йорк принял на себя ответственность по аудиту сбережений и контролю деятельности кредитных организаций. Достаточно было шепнуть несколько слов нужным людям, чтобы смертные родственники Джованни оказались в совете аудиторов – а там уж им представилась уникальная возможность спровоцировать знаменитый кредитный кризис, направив «потерянные» в его результате сбережения на что угодно. Эти места в совете передаются по наследству – настоящий старческий клуб – и продолжают приносить постоянную прибыль в нынешние ночи.

Комментарий Ханнемана

Из того, что рассказали мне Джованни, вовсе не обязательно следует, что они приветствуют Камарилью с распростертыми объятиями, несмотря на весь внешний глянец любезности, который они на себя наводят, чтобы прийтись нам по душе. Да, кажется, будто Джованни считают, что интересы Камарильи совпадают с их собственными, – по крайней мере, в том, что касается излюбленной тактики некоторых кланов. Хотя на стороне Сородичей Камарильи численное превосходство и та сомнительная верность, которая проистекает из принадлежности к одной секте, Джованни укрепляли свои позиции в местной теневой экономике в течение двух столетий. Выбить их из города будет трудно, однако ничего невозможного в этом нет. Конкурировать с Джованни поначалу окажется тяжелее, но это, вероятно, более способствует стабильности, пусть и не столь выгодно. Нью-Йорк – большой город, так что те, кто не захочет делиться, быстро найдут другие возможности поживиться.

Так или иначе, природу будущих взаимоотношений между Джованни и новоприбывшей Камарильей еще предстоит определить. Можете считать меня циником, но я полагаю, что эти отношения станут куда менее теплыми по мере развития событий.

Жатва душ

Со слов Бартоломео Джованни, начало 2001 года

Вопреки тому впечатлению, которое может у вас сложиться при виде большинства моих нью-йоркских соклановцев, деньги – не единственная причина, по которой Джованни находятся в Нью-Йорке. Смерть здесь стоит дешево. Жертвы убийств или уличного насилия; опустошенные Сородичами сосуды; даже те, кого Мрачный Жнец прибрал под старость лет – их души однозначно покидают тела и ждут лишь, чтобы мы их схватили. Единственная проблема, с которой мы сталкиваемся – это воля старейшин клана: не более шести Джованни могут одновременно устраивать убежища в Нью-Йорке. Формальные исключения из этого правила исключениями не считаются. Обитая в Джерси-Сити, вы все равно попадете под эти ограничения. Пытаясь избежать гнева других Сородичей, наши старейшины ограничивают потенциал собственных потомков.

Поэтому порой правило шести соблюдается в относительно вольной трактовке. У меня в городе есть несколько укромных местечек, где я могу найти убежище… временное, разумеется. Мне известно, что другие исследователи Темного Искусства поступают так же. В этом мы совершенно уникальны. Клан требует, чтобы мы собирали души, необходимые для воплощения мечты Августуса, и в то же время перекрывает нам доступ к тем местам, где эти души можно получить. Но некоторые из нас упорствуют. Наша конечная цель оправдывает любые средства.

Гадючье гнездо: Сетиты

Со слов ныне покойного Шайлера Кинкейда из стаи Обоюдоострые, конец 1998 года

Сетиты? Морнингсайд-Парк, без вопросов. Гарлем. Некоторые районы Бруклина, – Бед-Стай, например, – тоже принадлежат им, как и значительная часть Южного Бронкса, хотя ее они делят с несколькими стаями Шабаша, оказавшимися слишком крутыми, чтобы их удалось оттуда прогнать. Места там отвратительные – повсюду иммигранты, только что сошедшие с корабля, которые надеются построить будущее в «стране новых возможностей» и пашут на шестнадцати работах одновременно только для того, чтобы платить мзду всем этим уличным бандам и группировкам. В Морнингсайде живут в основном ямайцы и гаитяне – нелегальные мигранты. Сетитам это как раз по нраву. Черт, да на их месте мне бы это тоже было по нраву. Копы по большей части обходят эти места стороной, потому что никто из них не хочет быть убитым каким-нибудь вест-индским юнцом, решившим доказать свою правоту. Сетиты не правят здешними улицами в полной мере, но обычно знают местных больших шишек. Еще вероятнее, что они их снабжают крэком. И это еще что!.. Я слышал байки о сетитском храме, главный жрец которого окончательно превратился в змею – толщиной с человека и двадцати футов в длину. Похоже на брехню, но мне как-то не хочется проверять.

Обычно мы, Шабаш и Сетиты, друг друга не трогаем. У нас свои домены, у них свои. Это не означает, что я им доверяю, – я абсолютно уверен, что они тайком провозят в город кровососов из Камарильи, – но от них, по крайней мере, можно ожидать, что они не станут напрямую вмешиваться в твои дела. Но только потревожь их – и они всей толпой заявятся прямо к тебе под дверь.

Не знаю, сколько у нас здесь Змей Света, но даже они понимают, что Сетитов лучше не трогать. Возможно, все дело просто в их численности. Помнится, некоторое время назад был тут один из Кобр по имени Пол, державший на них злость. Он говорил, что все они нечестивы, порочны, отравляют мир одним своим присутствием, и все в том же духе. Остальные отвечали, что не полезут в это дерьмо. Пол стакнулся с парой других Кобр и решил поболтать с кем-то из тех парней-вудуистов. Больше вестей от них не было. Док говорит, что в итоге они перешли на сторону Сетитов – что-то там насчет возвращения в лоно клана; говорит, что видел двоих из них на стадионе Янки. Звучит так, словно культ, с которым все связывают Сетитов, взаправду существует.

B змеином логове

Со слов Эли Сансарика, жреца Тайного Храма Дамбаллы в Гарлеме, середина 1998 года

Только послушай, что говорят шабашиты. Тебе нравится их ложь? Зачем тогда ты искал меня – чтобы услышать иную точку зрения? Без сомнения, они изображают нас невеждами, паразитирующими не только на людях, но и на обществе в целом; сбывающими наркоту подонками, режущими своих соперников на куски и курящими коноплю с «ангельской пылью».

Послушай меня: Сетиты были в Нью-Йорке почти столь же долго, как и Шабаш. Прежде, чем Змеи Света решили стать еретиками, Сетиты Гаити уже были могущественны. В конце XVIII века некоторые из них последовали за гаитянскими иммигрантами в Нью-Йорк. В то время мало у кого из гаитян были хоть какие-то деньги помимо тех, что они потратили на билеты до Нью-Йорка. Они надеялись добиться успеха в Америке и вернуться на Гаити, чтобы потребовать обратно все, что им пришлось оставить. Гаитяне основывали фирмы грузоперевозок и пансионаты. Они занимались честным, пусть и не самым престижным, трудом – служили камердинерами, горничными. Некоторые даже прибыли вместе с французскими предпринимателями, спасавшимися от революции, бушевавшей в Старом Свете.

Египтяне также начали стекаться в Нью-Йорк – примерно спустя полвека после того, как на этих берегах высадились гаитяне. Их было немного, – меньше тридцати человек приезжали каждый год, поскольку Османская империя еще в 1800-х ограничила эмиграцию, – однако среди них точно были как минимум двое Сетитов. Кроме того, Сетиты сопровождали ямайских иммигрантов, прибывших в город позднее. Лишь за первые двадцать пять лет этого века сюда приехали почти 50 тысяч ямайцев.

Тогда-то до Шабаша и начало доходить, что Гарлем – домен Сетитов. Хотя мы никогда не были многочисленными, мы были территориальны, и к тому моменту, когда потребовалось защищать свои домены, мы были к этому готовы. Когда шабашиты наконец заметили, что больше полудюжины Сетитов устроили в городе убежища, было слишком поздно, чтобы они могли от нас избавиться, не понеся при этом значительных потерь. Некоторые из них все равно хотели захватить наши владения – больше всех Полонья, их великий лидер, чье убежище возвышалось в Гарлеме.

Мы понимали важность сосуществования и долгое время работали вместе с Шабашем или не обращали на него внимания, и серьезных разногласий между нами не возникало. Мы даже любезно делили с ними некоторые охотничьи угодья, такие как арабский квартал в районе Атлантик-авеню в Бруклине. Осмелев, мы могли даже прошмыгнуть в нижний Манхэттен – мы могли творить там все, что хотели, но были достаточно мудры, чтобы соблюдать умеренность. Мы поддержали Маркуса Гарви и его движение «Назад в Африку», среди представителей которого нашли не только легкодоступные сосуды, но и эрудированных личностей одного с нами происхождения. Все эти долгие годы мы соблюдали равновесие, уступая в одном и приобретая в другом. У нас есть храмы, используемые для поклонения, и храмы, в которых мы предлагаем другим то, чего они хотят. Кто мы такие, чтобы навязывать свои представления о хорошем и дурном, ставя их выше чужих желаний?

Однако времена меняются. Чаще, чем когда бы то ни было, Шабаш становится беспокойным и начинает пожирать собственный хвост. Сдержанное уважение, оказывавшееся нам епископом Турлевым, и призрак Карема ныне сгинули. Местный Шабаш, похоже, готовится к войне. Мало кто из нас в ней заинтересован. О, мы выберем, к какой стороне присоединиться. Но не могу обещать, что мы поддержим тех, кто считает себя великодушными, потому что они столько лет нас «терпели». Как и за любую помощь, оказываемую нами, за поддержку следует платить.

Комментарий Ханнемана

Сансарик, скорее всего, не был той «двадцатифутовой змеей толщиной в человека». Хотя его окружала мистическая аура, в моем присутствии он не демонстрировал никаких нежелательных эффектов.

Со слов Стивена Кларка, считающегося мертвым, босса преступной группировки «Хозяева Ист-Флэтбуша», конец 1998 года

Когда речь заходит об угрозе со стороны Шабаша, мало кто захочет остаться в одиночестве. Даже те, что так говорят, вероятнее всего, что-то скрывают. «Хозяева» воевали со стаей «Слово Пророка» из Черной Руки с восемьдесят седьмого года, а еще раньше – с кое-какими грязными итальяшками. Сансарик сказал, что за нашу помощь придется платить? Значит, он что-то затевает.

Комментарий Ханнемана

Последнее утверждение, взятое в контексте, заставляет меня верить, что в Нью-Йорке нам придется иметь дело не с «Сетитами в целом», а с различными культами, бандами и фракциями, управляемыми отдельными Сетитами. Эли Сансарик, как я полагаю, попытался создать некую «Сетитскую магистраль» (или что-то в том же духе), при помощи которой он и его соклановцы могли бы противостоять Шабашу, не признавая впоследствии преобладания Камарильи. Без сомнения, об этом специфическом деле вам известно больше, чем мне, но утверждения о том, что подобное соглашение было принято, почти наверняка неверны. Сансарик – не примоген Сетитов и не какая-нибудь другая удобная для них политическая фигура. Он просто самый опытный из Змей этого города, а другие Сетиты могут занимать позиции лидеров банд или культов. Сетиты Нью-Йорка держатся поодиночке и формируют разные фракции, несмотря на общую философию. Я предполагаю, что в городе их десять или даже меньше, и они ограничены рамками предельно небольших доменов, так что, вероятно, часто вступают в конфронтации между собой. Конечно, некоторые должны состоять в союзе, – или, по крайней мере, в лучших отношениях с некоторыми членами клана, нежели остальные, но и это вопрос комфорта. К счастью для тех из нас, кто попытается искоренить их, Сетиты, кажется, разделились, когда каждый из них начал защищать собственные тылы от удара Меча Каина.

Поворот винта

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Ты же не собираешься заставить меня рассказывать об этом, правда? Бог ты мой. Ну ладно, хорошо; включай свой диктофончик.

Прелюдия к резне

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Самая важная штука, о которой нужно помнить: города за одну ночь не захватываются. Первая половина 1999 года была потрачена на то, чтобы опробовать результаты исследований, проведенных в предыдущие десятилетия. Хотя в Нью-Йорке всегда присутствовала Камарилья, – в основном в Манхэттене, под властью Князя Микаэлы и ее потомков, – ввозить в город наших Сородичей и вывозить их из него было сущим геморроем. Когда план переворота был составлен, для его реализации потребовалась помощь уже присутствовавших здесь Сородичей, и ты, наверно, уже догадался, что Шабаш не намеревался протягивать нам веревку, на которой мы собирались его повесить. Нам пришлось обратиться к независимым кланам.

Но сначала – о клане Вентру

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Вот черт, я уже начал забегать вперед. Пока мы не зашли слишком далеко, дай-ка мне поблагодарить тех, кто заслужил благодарность. План нью-йоркской операции был почти полностью составлен Вентру. Некоторые наиболее почтенные представители клана предоставили помощь в выбивании почвы из-под ног местного Шабаша – а ведь большинство из них даже тут не обитают. Иерархия клана Вентру напоминает синтез неофеодального строя и ультрасовременной корпорации. После Становления вы становитесь обязаны всем, кто предшествовал вам по линии сира – и их почтенное положение, и «грехи отцов» очень многое значат, а некоторые даже рассматривают это как своего рода право первородства или милость свыше. Но все равно эти власть имущие периодически встречаются и сверяют свои заметки – не все Вентру мира, конечно, но некоторые наиболее выдающиеся умы и их приближенные. Они были достаточно сообразительны, чтобы понять, что мы не могли просто забросить в Нью-Йорк шайку Бруха и ждать, пока Шабаш устанет от них и сбежит из города, как съемщик из квартиры, кишащей тараканами. Нет, это требовало кое-какой смекалки, разведки, шпионажа, скрытности, распространения дезинформации – и лишь потом можно было спустить с поводка любителей помахать кулаками.

Королева Анна Боуэсли, Князь Лондона, предоставила львиную долю денег, которые пошли на подготовку всей операции. Я не зря говорю о «львиной доле». Это дело обошлось нам примерно в миллион долларов США, не считая Не-жизней тех Сородичей, которых мы потеряли. В какую цену сейчас Не-жизни, я не в курсе, так что упоминаю их отдельно. Королева Анна заинтересована в том, чтобы Нью-Йорк и Лондон всегда оставались тесно связаны в финансовом отношении, и любая сфера, которая может принести ей доход в Нью-Йорке, – это не только вклад в ее собственное будущее, но и в грядущее положение дел Сородичей управляемого ею Лондона. Она также разработала план обесценивания лиры, сыграв на курсах валют вместе с некоторыми римскими Носферату и итальянскими Вентру. Важность этой схемы станет понятна в дальнейшем, когда на сцене появятся те самые Независимые, о которых я упоминал – если бы экономика их родины не была дестабилизирована, Джованни, возможно, не купились бы на наше вымогательство.

Крупные суммы предоставил и Фабрицио Ульфила. Это имя не пугает тебя до чертиков? А должно. Насколько я знаю, этому парню тысячи (да, во множественном числе) лет – настоящий Мафусаил, если такое вообще возможно. Он так глубоко погрузился во внутренние дела Католической церкви, что каждый раз, когда он моргает, сотня душ обретает спасение. Его вклад, как я уже сказал, заключался в солидной денежной помощи и разработке плана, затрагивавшего некоторые ключевые диоцезы Нью-Йорка. Слышал про Общество Леопольда? Это нынешний термин для обозначения того, чем стала Инквизиция. Ульфила шепнул своим людям, что активность вампиров в Нью-Йорке растет; в результате Общество Леопольда и родственная ему группа, известная как Арканум (я точно не знаю, чем они различаются), отправили в город побольше святой воды и распятий, чтобы помочь тамошним охотникам. Хотя большинство вампиров были убиты не Инквизицией, ей удалось дестабилизировать Шабаш, устранив нескольких ключевых лидеров стай и заставив их попрятаться в страхе перед карающей дланью Иисуса. Это довело шабашитов до ручки и заставило их смотреть в другую сторону, пока Камарилья въезжала в город на белых конях. Знаешь, я готов поспорить, что некоторые парни из этого Общества Леопольда до сих пор тут.

На линии фронта порядок поддерживал Ян Питерзоон. Он был связным с Джованни по вопросам проникновения Сородичей в город; он договаривался с Микаэлой об организации атаки, чтобы Сородичи Нью-Йорка ударили по врагу одновременно с внешними союзниками; он обстряпывал сделку с Сетитами, чтобы снабдить заинтересованных шабашитов кровью, якобы принадлежащей Мафусаилу. Понятия не имею, что на самом деле послужило этой «кровью», – в том смысле, что я не знаю, была ли это вправду кровь Мафусаила, просто сильное витэ или все это было трюком, подстроенным, скажем, Тремерами. Питерзоон своих карт не раскрывает. Кстати, это он настаивал на том, чтобы временным Князем стал я, так что если его увидишь, передай ему от меня, что он редкостный мудак. Заодно он работал над тем, чтобы обеспечить бесперебойную связь между разными штабами командования Вентру, чтобы все детали обсуждались заранее и чтобы мы не выясняли за пятнадцать минут до того, как вломиться в город, что те, на чью помощь мы рассчитывали, пребывают в уверенности, будто наша маленькая вечеринка пройдет на следующей неделе.

Люсинда, юстициарий Вентру, выполняла почти всю работу на тактическом уровне. Она координировала действия с другим участвовавшим в операции юстициарием, Кок-Робином, а маневрами наземных отрядов руководила вместе с формальным фельдмаршалом Тео Беллом. «Маневры» – идиотское словечко, ведь нас было около трехсот Сородичей с каждой стороны, но если ты представляешь себе, какими капризными сукиными детьми могут быть кровососы, то поймешь, какого труда стоило все это обеспечить. Это только основные имена. У всех этих Сородичей были подчиненные, и поскольку почти все они – Вентру, то, вероятно, им помогали другие Вентру. Я имею в виду, что Королева Анна не просто пялилась в магический шар, заклиная: «Падай, лира, падай!». Вся логистика, связь и реализация планов требовали дополнительной работы на месте.

План в действии

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Если ты думаешь, что координировать действия нескольких сотен Сородичей тяжело, прибавь сюда ту же работу применительно к вдвое большему количеству гулей, союзников, партнеров, лизоблюдов, прихлебателей и ничего не подозревающих орудий. Помнишь всех этих частных детективов из фильмов, которые роются в мусоре в поисках улик, и копов, перекапывающих кипы свидетельских показаний и полицейских отчетов? Мы тоже этим занимались, только через смертных агентов и связных-гулей. Я хочу сказать, что каждый был нашими глазами и ушами, даже этого не зная.

Мы некоторое время следили за главным убежищем Полоньи, так что знали, кто его посещает. Конечно, копы и ребята из Управления по борьбе с наркотиками думали, что следят за боссом колумбийского наркокартеля. От этих парней мы получили неплохое представление о том, кто и когда навещал Полонью. В частности, мы выяснили, что он продолжал советоваться с бывшим епископом (помнится, его звали Турлев), от случая к случаю сотрудничал с кардиналом Раду и принимал у себя разных примасов без какой-либо видимой регулярности. Стая храмовников также посещала его, и он часто встречался с основными лидерами стай – регулярно, почти как доктор, осматривающий пациентов.

Мусорщики, перебиравшие отходы, собранные в некоторых районах города, обнаружили письма шабашитов друг к другу, распечатки карт и e-mail’ов, где указывались важные для секты места, а в одном случае даже нашли «потерявшиеся» ключи от квартиры, использовавшейся в качестве тайного убежища одной из местных стай. Хотелось бы мне там оказаться и посмотреть на лица этих кровососов, когда они вернулись домой и обнаружили, что на их диване сидит Тео Белл, смотрит «Полицию Майами» и чистит дробовик.

Финансовую отчетность заполучить было труднее, но из нее мы почерпнули важнейшую информацию. Нам потребовалось перекопать все портфолио со своей стороны и проверить статусы инвесторов. Тут в игру и вступили «безымянные» Вентру – у многих из них были инвестиции в крупные нью-йоркские компании, позволявшие изменить список акционеров, и с этого момента они использовали свое влияние против союзников Ласомбра и Цимисхов (и крайне немногочисленных агентов других кланов). Располагая такой информацией, эти камарильские инвесторы, – я говорю «Вентру», но на самом деле там были представители всех кланов, – легко могли продать их доли и потопить эти компании. Пара умелых ходов и падение некоторых предприятий на пару пунктов в индексе Доу стоили шабашитам сотен тысяч долларов дохода, если они вообще имели возможность воспользоваться деньгами этих компаний – многие фирмы наложили на торги мораторий.

Другие госслужащие тоже внесли свою лепту. Мы вычислили расположение подземного королевства Носферату антитрибу, используя отчеты об осмотрах канализации. Мы получили копии арендных договоров и дарственных из государственных архивов. Мы дали на лапу копам, чтобы они арестовали сообщников Шабаша, и судьям, чтобы те некоторое время держали их под замком. Грузы, которые шабашиты везли контрабандой напрямую, без посредников, были перехвачены в аэропорту или гавани союзниками Джованни или бдительными (точнее, заранее проинформированными) чиновниками. Наши агенты из Службы внутренних доходов снабдили нас копиями аудиторских отчетов или организовали новые процедуры, ограничившие финансовые возможности предприятий, связанных с кровососами Шабаша. Черт возьми, даже санитарное управление получило доступ в некоторые убежища Сородичей или просто постановило их снести. Это была большая вечеринка Черной Руки, куда все ее члены оказались приглашены против своей воли.

Наемники

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Тут-то и приобрела значение помощь независимых кланов. Примерно в конце 1998 года Питерзоон и его Вентру наводнили город своей «кровью Мафусаила», но распространять ее должны были Сетиты. Всякий знает, что лучше не спрашивать Сетита, где он раздобыл свой товар, так что на этот раз этот фактор («не знаю и знать не хочу») сыграл нам на пользу. Со своей стороны Сетиты не задавали никаких вопросов: они потребовали себе 70% от каждой сделки по продаже этой крови, – да и черт с ними, могли бы и всю прибыль забрать, мне наплевать, – и тактично не стали интересоваться, откуда ее взяли Вентру. Каиниты Шабаша, особенно молодые, ухватились за возможность отведать могущественного витэ. За пару месяцев всю кровь раскупили. Конечно, шабашиты с подозрением отнеслись к очередной попытке Сетитов подсадить всех на свой эксклюзивный товар, но искушение возобладало над их здравомыслием – по крайней мере, среди большинства.

О, а я не упомянул, что кровь-то была радиоактивной? Точно тебе говорю. Посади гуля в вертолет, где стоит счетчик Гейгера, и сразу вычислишь того, кто ее закупал. К тому моменту, когда мы пошли в наступление, мы уже знали примерно две трети нью-йоркских шабашитов. Все, что нам требовалось – отправить слугу с фотокамерой вслед за каждым придурком, который покупал кровь и относил ее на собрания своей стаи. Вдобавок к информации, полученной нами от Сетитов в обмен на «новогодний подарок» в виде крови, мы провели неплохую разведку и определили, какими силами располагал противник.

Джованни, находившиеся с Шабашем в хороших отношениях, порвали эти связи в обмен на договор и звонкую монету, когда мы раскрыли им свои планы. Возможно, эта часть подготовки была самой рискованной, и ты должен знать, что если я говорю, будто доверял Сетитам больше, чем всем остальным, это правда. Мне известно, что Джованни не обрадовались перспективе совместной с нами работы, но намек они поняли. Это, а также тот трюк, который Королева Анна и ее прислужники проделали с итальянской экономикой, дало Некромантам понять, что мы не просто так слоняемся вокруг да около. От них мы получили даже больше информации о некоторых Сородичах Шабаша. Что еще более важно, они заткнулись и сделали вид, что ничего не заметили, когда мы стали ввозить в город архонтов и боевые котерии через аэропорт имени Кеннеди и по Гудзону. Конечно, они наложили на эти места свои лапы, но оно того стоило.

Видишь ли, Полонья выстроил хорошую защиту – его люди следили за всеми въездами в город. Когда мы занялись скупкой и организацией штаб-квартир, все это делалось законным путем, через смертных посредников. Мы убедились, что обычных диверсантов и шпионов, продолжавших проникать в Нью-Йорк, Полонья отлавливал с привычной оперативностью. Вряд ли шабашиты могли проверить все квартиры, сдававшиеся в аренду в Нью-Йорке, на предмет того, не связаны ли они с Камарильей; невозможно проследить за строительством всех новых зданий и за всеми операциями на фондовых биржах Уоллстрит, дабы убедиться, что пронырливые старые Камми к этому не причастны. До тех пор, пока мы заботились о том, чтобы наши операции выглядели как обычный бизнес, и не выдавали своего вмешательства, шабашиты ни о чем не догадывались. Когда наконец дали отмашку, нам оставалось только скрестить пальцы и надеяться, что Джованни не сдадут нас с потрохами. Первая волна Сородичей проникла в город примерно за неделю до того, как тщательно подготовленный ад должен был сорваться с цепи. Теперь, когда у нас были зацепки на месте, мы могли снабдить себя всем необходимым; можно было начинать основное действо.

Даже проклятые Равнос оказали нам помощь – один из них объявил «Воззвание» за шесть недель до того, как наш проект был запущен на полный ход. Я лишь слышал рассказы об этом, но суть в том, что Равнос, выведенный из себя каким-нибудь высокопоставленным и могущественным Сородичем, использует старинную традицию расстраивать дела этого Сородича, как только сумеет. Я не знаю, как много других Равнос там было и сколько из них оказались вовлечены в это дело, но оно оказалось еще одной своевременной диверсией. Полонья и его люди были так заняты выбиванием Равнос из города, ликвидацией нанесенного ими урона и выяснением, куда они упрятали награбленное, что их внимание опять оказалось отвлечено. Другой вклад Равнос заключался в присутствии странствующей банды под названием «Спирит-Крик». Хотя сначала я решил было, что она целиком состояла из Обманщиков, на самом деле Равнос лишь командовал ими. В нее входит один из этих вездесущих Вентру, а также плутоватый Джованни. Благодаря информации, которую они сумели выжать из своих достопочтенных информаторов, мы смогли выяснить, к каким стаям принадлежали шабашиты, числившиеся в наших списках как имевшие «неопределенную принадлежность». Когда мы узнали, что эта банда в городе, то заодно провезли туда с ее помощью еще одну партию нашего «особого» витэ, дабы удостовериться, что наша информация не устарела.

Подумай обо всем этом, когда в следующий раз услышишь, как кто-нибудь будет дудеть в камарильские трубы. Мы бы не смогли все это провернуть без помощи Джованни, Сетитов и неожиданно оказавшихся полезными Равнос.

Государственный переворот

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

После того, как мы все подготовили, настало время запустить механизм. Мы потратили столько времени, тайно накапливая силы в Нью-Йорке, – даже не верилось, что всего шесть ночей определят, достигнем ли мы окончательного успеха. Сородичи, желавшие откусить кусок от Большого Яблока, выстраивались в очередь. У некоторых котерий были личные причины для ненависти к Шабашу, – например, у выводка Микаэлы, нескольких отрядов из Джерси и даже отдельных Сородичей, прибывших издалека, из Техаса, Калифорнии и Лондона, чтобы расквитаться за старые обиды. Другие предвкушали награды, которые ждали их в случае успешной кампании, и присоединялись к нам, рассчитывая впоследствии получить какой-нибудь титул. Некоторых из нас, бедных идиотов, втянули в это дело потому, что мы знали нужных людей. Суть в том, что почти четыреста обозленных и полных праведного гнева сторонников Башни Слоновой Кости были готовы вырвать у Черной Руки клыки в ее же собственной берлоге.

Важно помнить о том, что хитрость оставалась нашим главным приемом не только в ходе подготовки операции, но и до самого конца противостояния. В масс-медиа у нас везде были свои люди: кто-то сидел у нас на Узах; кто-то знал о том, что мы затеваем, но не участвовал в процессе; кто-то совершенно не понимал, что происходит, но следовал указаниям тех, кто «чисто случайно» требовал пропустить в печать именно эту историю, а не другую. Деньги Вентру и Тореадоров обеспечили помощь со стороны иностранных преступников и дали возможность устроить беспорядки в местных тюрьмах, чтобы отвлечь полицию. Важнее, чем отвоевать город, было при этом сохранить Маскарад. Не имело бы никакого значения, удалось бы нам захватить домен или нет, если бы при этом мы сообщили всему миру о существовании Сородичей. У нас не было возможности носиться по городу со сверхъестественной скоростью и с дьявольской силой швыряться друг в друга автомобилями на глазах у смертных, как не было возможности и вызвать молнию, чтобы поразить ею архиепископа. Если бы кого-то поймали в процессе кормления, – а кормиться в таком случае нам приходилось бы нередко, поскольку мы бы столь часто использовали свои сверхъестественные силы, – мы бы неизбежно оказались в свежем выпуске новостей CNN. Нужно было продолжать вести тайную войну; в Джихад следовало играть не менее скрытно, чем раньше.

Даже естественные, но слишком зрелищные средства не рассматривались. Если бы какой-нибудь доведенный до ручки Сородич заложил бомбу в убежище шабашитов и взорвал бы вместе с ним целый этаж многоквартирного дома, нам настала бы крышка. Или если бы некая гиперактивная котерия ворвалась на военный склад и стала бы разгуливать с армейским вооружением по улицам. Или если бы долбанутый неонат отравил целый квартал, чтобы вычислить шабашитов, которые, конечно, не заболели бы. В любом из этих случаев мы были бы обречены. Нам приходилось сражаться с Шабашем и следить, чтобы эта битва оставалась только нашим делом.

Не могу сказать, что не происходило ничего, что бросалось бы в глаза. Помню, как отшвырнул одного своего соклановца-шабашита так, что тот пробил заложенный кирпичом проход в сточный туннель, а Vampire the Masduerade/Лор/Города/Нью-Йорк/Личности/Камарилья/Бруха/Тео Белл избавил не одну душу от суеты сего бренного мира при помощи выстрела в голову из дробовика. Но это все оставалось вдали от глаз смертных. Это было главное. Пока Шабаш выяснял, кто же эти невидимые враги, каждую ночь прореживавшие его ряды с непостижимой эффективностью, в газетах писали о киноляпах в последней премьере, а в вечерних теленовостях рассказывали о врачебной халатности.

День первый

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Для описания тактики, которую мы применяли в начале битвы, есть очень подходящая и справедливая поговорка – «дерьмо случается». Первый удар мы скрыли под россыпью «случайностей», произошедших в первый день кампании, до наступления темноты.

Лучшее оружие против Сородичей – солнечный свет. От него лишь слегка отстает огонь. Стоит совместить это – и, пожалуй, сам Каин не выдержит такого испытания. Так что мы подожгли пару фитильков. Подкуп пожарных инспекторов входил в грязную работу, проделанную раньше, поэтому о поджогах никто и не подумал. Убежища крупных стай Шабаша вспыхнули в разное время, между восемью утра и часом пополудни. Когда шабашиты проснулись и обнаружили, что их драгоценные дома горят, немногие уцелевшие выбежали прямо под ласковые и теплые солнечные лучи. Возможно, это была самая грубая тактика из тех, что мы использовали, но мы верили, что никто не заподозрит неладное, увидев, как объятый огнем человек выбегает из полыхающего здания и сгорает дотла. Некрасиво, конечно, но смысл важнее формы. Желая удостовериться, что пожары продлятся достаточно долго, мы перегородили проезды к зданиям «заглохшими» машинами (поскольку мы использовали американские автомобили, никто не сомневался, что они действительно не работали) и заторами из грузовиков, а на главных улицах как раз незадолго до того устроили дорожные работы. Пожарным было трудно добраться до пылающих зданий, а когда они приезжали, вся важная работа уже оказывалась завершена. Используя один лишь этот прием, мы уничтожили порядка десятой части шабашитов. Это урок вам, ребятки: спите поодиночке.

Исследуя документы, мы выяснили, что контрольный пакет акций местного химического концерна совместно держали два шабашита, Ласомбра и Цимисхи. Теперь представь, как ужасны были последствия «недоразумения», случившегося, когда арендованный этой компанией грузовик выплеснул на улицы Нью-Йорка девятьсот галлонов кислоты. Это был мой любимый трюк – двойная игра. Кислота растеклась во все стороны и полилась прямо в канализацию. А убежище Носферату-антитрибу по чистой случайности оказалось как раз в том самом месте… какое совпадение!.. Тех, что попытались спастись на глубине, захлестнула волна хлынувшей вниз кислоты, а тех, что полезли наверх, встретило солнце. Даже если люди их видели, они списывали уродство Носферату на разрушительное воздействие химикатов (и, вполне вероятно, кислота действительно изуродовала их еще хуже, чем Проклятие).

Продолжение последовало – мы ведь в Америке. По моим оценкам, первый судебный иск был подан спустя четверть секунды после того, как первая капля кислоты пролилась на улицу. К концу третьего дня на Химическую корпорацию Лаверна и Цирли обрушилось такое количество исков, что она даже не могла выплатить компенсацию по всем. Прощай, источник дохода; привет, ответственность. Даже если бы эти Ласомбра и Цимисх пережили атаку, их Не-жизни стоили бы меньше, чем унция мочи окружного судьи. А ко всему этому, как я слышал, город подал иск против того, что осталось от концерна или его холдинговой компании. Утечка кислоты – ну надо же, какая жалость!

Взрыв газа превратил еще одну группу Носферату-антитрибу из Не-мертвых падальщиков в кучу вонючего пепла. Это лучший способ использования огня в качестве оружия – тебе даже не нужно быть на месте, когда он выполняет свою очистительную работу. Что еще лучше, нью-йоркцы до того свыклись с авариями на газопроводах, что половина из них даже не обращает внимания на очередные подобные происшествия.

Рука об руку с несчастными случаями явились юридические проблемы. Шабаш сейчас не использует много гулей – большинство его членов слишком погрязли в своих разглагольствованиях насчет того, что они «новый этап эволюции по сравнению со скотом!», чтобы вообще рассматривать возможность обращения за помощью к «низшей расе». Впрочем, их старейшины и лидеры гулей держали; поэтому мы арестовали этих гулей. Агенты и сторонники Камарильи среди полицейских либо сфабриковали обвинения против известных нам гулей, либо накопали на них достаточно настоящего компромата, чтобы привлечь к ответственности. В конце концов, нам не хотелось, чтобы архиепископ Полонья, проснувшись, первым делом узнал от сообразительного гуля, что творится в городе. А учитывая, какую работу эти гули в основном выполняли для старейшин… ну, выбраться из обезьянника Девятого участка, пристально охраняемого офицером Флинном, им было бы непросто.

Прямая – кратчайший путь из одной точки в другую, а кратчайший путь между наличием и отсутствием шабашитов заключается в вышибании из них дерьма. Третья часть операции под кодовым названием «Срань Господня, они делают это днем!» заключалась в том, что верные камарильским домиторам гули продемонстрировали спящим шабашитам немного правосудия Башни Слоновой Кости. Это, по большей части, работало только против мелких и малоопытных стай. Нападать на большие стаи мы не рискнули – если бы наши гули выдали себя, совершив ошибку, эффект неожиданности первого дня был бы потерян. То же относилось и к закаленным в боях стаям. Любая группа, обладающая хотя бы унцией здравого смысла, позаботилась бы о том, чтобы обезопасить свое убежище от огня, к чему их и подстегивал Полонья с того момента, как они сбились в стаи. Помимо того, опытные шабашиты не стали бы засыпать, не оставив никаких средств оповещения об угрозе, и нам лучше было атаковать слабые стаи, чем раскрывать себя перед сильными и умными. Даже несмотря на это, большинство гулей встретили свой конец, но не раньше, чем забрали с собой нескольких Каинитов. Время нападения снова сыграло свою роль – отдельные перепуганные неонаты, приняв нападавших за охотников, терроризировавших их все это время, или слуг одного из этих злокозненных Равнос, бросились бежать и выскочили прямо на залитые солнечным светом улицы.

Безупречно исполнено – не послав в бой ни одного Сородича, мы уничтожили добрую пятую часть местных шабашитов.

Потом наступила ночь. Передовые отряды Сородичей проснулись вечером, готовые к нелегкой заварушке. Основные военные силы были разделены на три группы. Кок Робин повел группу Носферату, Гангрелов, Бруха и Малкавиан через водосточный туннель №1. Эти бойцы в первую ночь преимущественно оставались под землей, – удостоверялись, что обитавшие в канализации Каиниты Шабаша были мертвы, разбирались с теми, кто избежал уничтожения, и поддерживали связь с остальными группами, чтобы убедиться, что любой, кто попытается укрыться в подземном лабиринте Носферату, обнаружит неприятный сюрприз, когда туда спустится. Я был в этой группе, и, должен тебе сказать, в ту ночь мы прочесали все подземелья, преследуя немногочисленных кровососов, решивших, что они смогут сбежать тем же путем, которым пришли мы. Два раза мы оказывались в туннеле как раз в тот момент, когда неудачливый беглец прыгал в канализационный люк – поднявшись на ноги после приземления, первым делом он видел десяток лиц, на каждом из которых играла зловещая улыбка.

Командующим второй группой был юстициарий Пащек, но он остался в одной из штаб-квартир Питерзоона, поддерживая связь со всеми тремя отрядами и стараясь обеспечить, чтобы в наших сетях оставалось как можно меньше дыр. Уверен, некоторые Каиниты от нас ускользнули, но это было неизбежно. Пащек и Питерзоон координировали действия, а Тео Белл вел наземные силы – самую крупную группу Сородичей, собранную для битвы. Говорят, он объявил, что дарует прощение всем, кто вернется из боя с черными прожилками в ауре. До сих пор удивляюсь, что этой группе удалось добиться такого успеха – дела шли не то чтобы спокойно. Можно списать это на влияние Питерзоона в сфере массовой информации, но если судить по историям, слышанным мною от ветеранов того сражения, война во Вьетнаме по сравнению с ним была просто прогулкой в лес за цветочками. Не считая двух уличных перестрелок, о которых мы узнали из надежных источников, в автокатастрофе на Бруклинском мосту погибли двое шабашитов, а еще двое отправились плавать в Ист-Ривер. В ту ночь сообщалось о выстрелах из автоматов в районе Проспект-Парка, где Белл оставил небольшую группу. Один Сородич, в первую ночь бывший с Тео Беллом, сейчас носит ожерелье из восьми клыков. Кто-то упоминал о Люпинах, однако, насколько я знаю, песики были более чем рады отсиживаться в теньке и забивать косяки, пока мы убивали друг друга.

Третий отряд, возглавлявшийся Люсиндой, представлял собой группу воздушной поддержки. Несколько вертолетов, экипированных инфракрасными датчиками, прочесывали небо над городом, и Сородичи, снабженные приборами ночного видения, докладывали обстановку наземным силам. Именно эта группа уничтожила большинство относительно могущественных кровососов, погибших той ночью. Вертолетчики и бойцы поддержки атаковали убежища сильных стай и ячеек Черной Руки, элитной военной силы секты. Люсинда знала, что должна сосредоточиться на этом, пока мы владели преимуществом за счет внезапности, поскольку если бы они успели подготовиться, справиться с ними было бы чертовски тяжело. Одно из столкновений с отрядом Черной Руки произошло около музея Гарибальди-Меуччи; в конце концов снайперы перестреляли шабашитов, окруженных наземными войсками.

К концу ночи потери шабашитов составляли, по моим оценкам, почти половину от общей их численности. Мы, со своей стороны, потеряли нескольких гулей и, может быть, горстку неонатов. Можешь считать меня бесчувственным, но у них все равно не было никаких шансов. Никто не отправляется на войну добровольцем, не подготовившись к самому худшему, и этим щенкам никто не обещал ни доменов, ни почестей.

Со слов Литрака, архонта, начало 2000 года

А, Калеброс. Он всегда скор на похвалы, когда предводители ручных собачонок хотят отполировать льстивыми словами свои медные пуговицы. Разве Джованни стали бы работать только за деньги? Разве одни лишь портативные радиостанции и инфракрасные прожекторы – неоспоримый залог победы в современной войне?

Души. Мы собирали души. Привязывали к себе духи погибших. Некоторых мы отдали Джованни в обмен на их помощь, а у других выведали воспоминания об их существовании в виде Не-мертвых. Радиоактивная кровь, говорит Калеброс. Скажи-ка мне, Князь, что надежнее – слово Каинита, обитавшего в том убежище, которое ты ищешь, или настораживающее пощелкивание счетчика Гейгера?..

Точное время
Для удобства игроков мы не приводим здесь точной датировки сражения за Нью-Йорк. Это даст рассказчику большую свободу и позволит включить захват города в свою хронику. Некоторые истории можно начать сразу после того, как бой утихнет, другие – в самый разгар схватки, а иные могут быть посвящены секретным операциям, предварявшим сражение. Хотя «Нью-Йорк в ночи» предполагает, что битва окончена несколько месяцев назад, вам не обязательно придерживаться этой точки зрения в своей хронике.

День второй

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Вторая ночь больше всего походила на игру в кошки-мышки. Шабашиты все еще выясняли, какими силами мы вообще располагали и скольких из них уже обратили в прах. После нашего большого удара они избрали скрытную тактику – залегли в траншеи в надежде на то, что мы их не заметим, дадим им шанс ускользнуть из города и перегруппироваться за его пределами.

Но мы же далеко не глупы, так что мы этого не допустили.

Первая тактика, которой мы придерживались той ночью, состояла в прочесывании улиц – этим занялись Кок-Робин, Тео Белл и вертолетчики. Во вторую ночь наш успех был менее впечатляющим, поскольку шабашиты уже знали, что они у нас под колпаком. Впрочем, среди Сородичей старые привычки долго не отмирают, и кое-кто вернулся в свои убежища, понадеявшись, что вчерашний погром был единичной случайностью. Некоторые вампиры, прямо скажем, не обладают острым умом. Многие Каиниты, оказавшиеся слишком глупыми или слишком приверженными своим привычкам, той ночью встретили свой конец.

К тому же на нашей стороне было волшебство Тремеров. У колдунов была возможность скопить свою магическую мощь в Капелле Пяти Районов. Любые обрывки информации, добытые нами предыдущей ночью (да и вообще заранее), имевшие отношение к Сородичам, старательные Тремеры использовали, чтобы вычислить их местонахождение. Это один из их ритуалов – если у тебя есть нечто, принадлежащее Сородичу, ты можешь его найти, используя эту вещь. Команда, собранная Люсиндой и архонтом-Тремером, использовала для связи между собой сотовые телефоны, подключенные к приватной сети. Как только в капелле успешно определяли, где находится тот или иной Сородич, они сообщали об этом штурмовому отряду. Еще порядка десяти шабашитов погибли от их рук, в том числе правая рука Полоньи, Симон Ороско. Для Тремеров и Вентру это была неслыханная удача: один Вентру раздобыл пару волосков с пиджака Ороско, потому что они с ним пользовались одной химчисткой. Шикарно. Тремеры использовали волоски для своего ритуала и отыскали парня на Центральном вокзале. Как я слышал, шансов выжить у него не было – люди Люсинды столкнули его под поезд, ехавший в Хартфорд. Подчищать не пришлось – от него остался лишь прах. Отличный тормозной путь у этих поездов.

Разумные шабашиты, ударившиеся в бега, сплотились вокруг Полоньи. В основном они разбежались по окраинам – кое-кого мы перехватили, потому что прослушивали их сотовые, правда, не столь многих, чтобы это дало заметные результаты. Это было хорошо: мы опережали изначально заданный график, а прослушка дала возможность оставить в засаде пару котерий, ожидавших Шабаш на свидание. Минус еще две стаи, – вполне достаточный успех, на мой взгляд.

День третий

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

После двух ночей партизанского террора Шабаш наконец попытался предпринять ответные действия. По правде говоря, та ночь стала для нас неудачной, однако мы ожидали, что понесем некоторые потери. Без сомнения, Шабаш охотно нанес бы их нам.

Из подслушанных предыдущей ночью переговоров мы выяснили, что Полонья собирал уцелевшие стаи у себя в Бронксе, а еще он ожидал помощи от какого-то «могущественного старейшины». Пожалуй, никому не захочется услышать, как сам Полонья называет кого-то «могущественным старейшиной».

Мы решили направить основные свои силы в Бронкс, на перехват собирающихся шабашитов, а по периметру расставить немногочисленных дозорных, поскольку знали, что некоторые Сородичи из Черной Руки подожмут хвост и обратятся в бегство.

Что я могу сказать? Это было ужасно. То была самая ожесточенная битва между Сородичами, какая только возможна в нынешние ночи. Роль приглашенной знаменитости исполнял сам Ламбах Рутвен, который, несмотря на репутацию труса, остается трусом тысячелетнего возраста и удален от Каина всего на пять или шесть шагов. Полонья был воплощением ужаса. Только от рук этих двоих пали две дюжины наших Сородичей и один архонт. Они сражались, точно обезумевшие: меч Полоньи сносил чью-нибудь голову каждый раз, когда покидал ножны, а Рутвен уходил под землю прямо у тебя из-под носа, только чтобы вынырнуть у тебя за спиной и всадить клыки тебе в позвоночник. Должен признаться, я рассчитывал, что мы потеряем больше Сородичей в бою с ними, но из-за того, что схватка распалась на ряд отдельных сражений вокруг центральной точки, где шабашиты назначили сбор, лишь наиболее отважные, самоуверенные или преданные долгу (полагаю, последнее можно отнести к ныне находящемуся в торпоре архонту ди Падуе) атаковали этих двоих и их храмовников. В итоге уцелела лишь горстка шабашитов, но они, безусловно, сделали свое дело. Нам сильно надрали задницы. Полонья, Рутвен, их приближенные и пара разгромленных стай спаслись бегством. Если судить по соотношению живой силы и потерь, то эту схватку шабашиты выиграли. Однако в лучшем случае для них это была Пиррова победа, поскольку мы снизили их численность где-то до четверти от первоначальной.

По оценкам Камарильи, нам еще следовало выполнить несколько непростых заданий. Нескольким Носферату-антитрибу удалось спастись, и нам предстояло отыскать их ульи. Полонья оставался на свободе – Рутвена мы могли списать со счетов, поскольку долгосрочного интереса в Нью-Йорке у него, похоже, не было, однако архиепископ не мог не прийти в ярость: у него не просто отобрали город, его к тому же лишили собственного убежища. Нам еще несколько лет приходилось выставлять дозорных, ведь пока дела Шабаша на восточном побережье шли хорошо, он, несомненно, жаждал отомстить за потерю Нью-Йорка.

День четвертый

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Четвертая ночь битвы, не менее кульминационная, вынудила Шабаш признать, что мы останемся здесь надолго, – по крайней мере, до тех пор, пока они не вернутся с огромной ордой и не бросят нам ответный вызов.

Ускользнувшие от нас Носферату обнаружились в двух местах. Кок-Робин с отрядом спустился в канализацию, где сжег нескольких антитрибу, а других пощадил и позволил им убраться к чертям в обмен на информацию. Я был в том отряде; рискуя подорвать всякое твое ко мне уважение, все же вынужден признаться, что мне было страшно. Всю ночь было сыро, стоял туман, и казалось, что, спустившись в канализацию, мы стали частью чего-то иного – как будто мы покинули один мир и оказались проглочены другим. Когда мы врывались в логова антитрибу, я видел, что они тоже это ощущали.

Было еще одно место, где нашлись Носферату-шабашиты – они стали частью этого чуждого подземного мира. Их логово было усеяно их искалеченными трупами. От других остались только вопящие головы, свисающие с потолка – они слились с гигантским клокочущим существом, затопившим их лабиринт. Эти Носферату не боялись нас. Так или иначе, мы даровали им вечный покой после того, как потратили немало времени, разбираясь с этим. Они боялись того, что превратило их логово в собственный мир, чем бы оно ни было. Некоторые даже хохотали, когда мы сжигали их, словно благодарили нас.

Больше я об этом ничего не стану говорить. Это проблема Носферату, нам ее и решать.

Тем временем в менее сюрреалистической обстановке наземные силы вычислили расположение запасного убежища Полоньи в промышленно-складском районе Бронкса. Оно походило на смертельную ловушку. Ряды металлических контейнеров, некоторые высотой в семь этажей, окружали убежище. Сами здания, некогда выкупленные Ласомбра и ни во что не перестроенные, давно были заброшены. Эта покупка озадачила наших стратегов на разведывательно-подготовительной стадии операции, но в ту ночь все стало до боли очевидно.

К счастью, в предыдущие ночи мы уничтожили столько шабашитов, что для финального противостояния они сумели собрать лишь жалкую группу бойцов. Схватка была жестокой и кровопролитной; поскольку место совершенно не привлекало внимания смертных, в ход шли все средства. Сородичи убивали друг друга голыми руками. Полонья вновь сносил головы. Кровососы использовали в качестве оружия все, что могли найти, протыкая врагов обломками контейнеров, насаживая шабашитов на свисавшие с потолка крючья для подвешивания грузов, дьяблеризуя павших Каинитов и швыряя их останки в огромные чаны, некогда предназначавшиеся для кипячения воды. Той ночью вампиры убивали друг друга со всей страстью, дары Каина применялись со всей дикостью, но никто не мог увидеть этого и пожаловаться на нарушение Маскарада. Рутвен бежал. Разбитые силы Полоньи – не больше дюжины шабашитов – в конце концов обратились в бегство и скрылись в ночи, вопя от страха.

Со слов Жерара Рафена, сисадмина Шрек.нета, начало 2000 года

Рутвен бежал? О, это неправда. Его поглотила тварь, обитающая под городом. Не лезь в это дело. Калеброс сказал, что это проблема Носферату – так оно и есть. Тварь и сейчас продолжает пожирать маленьких надоедливых птенцов, сующих нос в чужие дела. Держись подальше от канализации.

День пятый и день шестой

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года Эти последние ночи были отмечены мелкими стычками – в основном шла зачистка, предпринятая юстициариями, архонтами и их котериями. Сообщения о «конфликтах в черте города» приходили из Бруклина, Гарлема, Гринвич-Виллидж и отдельных мест в Манхэттене, но даже эти бои велись лишь зажатыми в угол шабашитами, знавшими, что они потерпели поражение.

Всем шабашитам, убитым в последние две ночи, предлагалось избежать Окончательной Смерти в обмен на всю известную им информацию. Несмотря на то, что наша победа была очевидной, она не была безоговорочной. Полонья вновь сбежал, мы знали, что вряд ли могли отыскать каждую стаю в городе за столь короткое время, и не были уверены в том, что спорный домен Буффало пришлет подкрепления. К чести шабашитов, почти все они предпочли умереть, но не выдавать секретов секты. Даже те, что переметнулись, не сообщили нам ничего ценного.

День седьмой

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

То был день расплаты для всех. Оказавшихся полезными гулей «наградили» Становлением, наглядно продемонстрировав, сколь двусмысленной может быть благодарность Сородичей за службу. Финансисты сводили счеты с Джованни и Сетитами. Собрался временный совет, состоявший из Питерзоона, Люсинды, Белла, Кок-Робина и нескольких других Сородичей, не собиравшихся оставаться в Нью-Йорке, но желавших убедиться, что все усилия не пойдут прахом.

Пусть это послужит объективным уроком политики Сородичей: когда все закончилось, меня провозгласили dux bellorum, военным лидером. Меня, проткнувшего колом пару злобных Бруха и сжегшего нескольких антитрибу. Из-за моей доблести и желания обустроить в Нью-Йорке новое убежище примерно через восемь минут после получения титула dux bellorum я стал Князем.

Конечно, это все спланировали заранее. Из всех Сородичей, которые собирались остаться в Нью-Йорке, я был наиболее разумным. Я не был ни жадным до славы болваном, ни помешанным на дьяблери неонатом, в котором еще играют остатки адреналина со смертных времен. Мы с Люсиндой и Кок-Робином договорились, что я буду управлять доменом временно, до тех пор, пока город не успокоится и не будет готов к настоящему Князю. О, не пойми меня неверно – некоторые Сородичи, участвовавшие в сражении только в надежде получить титулы, еще много ночей выли мне в уши. Многие чувствовали, что это была еще одна уловка старейшин, предназначенная, чтобы заставить молодняк делать за них всю грязную работу. На первом назначенном мной собрании в Элизиуме – в конференц-зале в Мэдисон-Сквер-Гарден, в последнюю ночь месяца, на которую не запланированы никакие мероприятия – я дал понять, что останусь Князем в течение двух лет, и ни ночью дольше. Я объявил, что не стану выбирать примогенов; я установлю только самые необходимые должности. Для меня это был не переворот после переворота, а период стабилизации.

Когда гневные вопли стихли, а подлинные главнокомандующие покинули город (одни вернулись в родные домены, другие отправились готовить новый Большой Конклав), все устаканилось. Месяца на три.

Bера и неверие

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Все это поставило передо мной много вопросов. Не знаю, с чего большим шишкам пришло в голову сделать то, что они сделали. Пара теорий у меня есть. Месть за Микаэлу – самая простая из них. Если Совет ее поддержал, а она погибла, это могло быть просто отмщение, или же Совет попытался остановить кошмар прежде, чем тот начался. Другая причина – давление со стороны старейшин. Мне в это не верится, но в последнее время многие старейшины хотят отсрочить наступление Последних Времен. «Книга Нод» и все такое… Но разве для кровососов Камарильи это не ересь?.. Надо бы спросить об этом у Питерзоона. Так или иначе, могло быть и так, что старейшинам просто нужно было куда-нибудь сплавить своих надоедливых отпрысков. Некоторые погибли в битве, другие получили домены в других местах, все в том же духе… Еще одна причина – фанатизм. Или же кто-то знал об упомянутой мною «проблеме Носферату» и хотел натравить эту проблему на нас. Этот вариант пугает меня больше всего. Может, все это – просто очередной ход в Джихаде, приближающий нас, Туннельных Крыс, к участи, уготованной нашим прародителем: к смерти. Черт возьми, может, это затеял даже не наш прародитель, а чей-то еще. Ох, твою мать, я забыл, это же снова ересь. Давай-ка сменим тему, пока какой-нибудь Вентру не приспособил кости одного милашки-Князя для своей новой задочесалки.

Незавидная участь

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

У меня с этим городом хлопот полон рот. С одной стороны меня осаждает группка «старейшин», которые едва ли старше меня, галдящих, что им следует получить причитающееся. С другой стороны – буйные неонаты, только что получившие Становление, вопреки ожиданиям выжившие в битве за Нью-Йорк и полагающие, что это дает им право делать с городом и Традициями все, что они захотят. Быть Князем – все равно что канатоходцем. Это уступки, политика на высшем и низшем уровне, ну и возможность показать, где раки зимуют, какому-нибудь кровососу, решившему бросить тебе вызов только потому, что ты намного уродливей его.

Чтобы дела в домене шли более гладко, я установил в Нью-Йорке свои законы – по крайней мере, до тех пор, пока домен держу я. Когда в середине 2001 года я сложу полномочия, то дам понять, что эти правила будут действовать даже в мое отсутствие – до тех пор, пока новый Князь не займет мое место и не отменит их напрямую. Разумеется, я не думаю, что здравомыслящий Князь станет отменять какие-то из них, но, по крайней мере, с меня этот груз будет снят. Я хочу спать. И у меня есть по-настоящему серьезные дела.

Уважайте Традиции: здесь они действуют так же, как и везде

Для меня это способ прикрыть свою задницу – и всех в этом городе. Шесть Традиций придуманы не зря. Они защищают Сородичей как расу. Когда кто-то один слетает с катушек и посылает Традиции к чертям, страдать от этого, когда буяна утихомирят, будут остальные Сородичи. Маскарад в этом городе и так едва держится, даже спустя полтора года после изгнания отсюда Шабаша. Смутьяны нам тут не нужны.

Полный мораторий на Становления: никто не должен создавать

Детей Можете даже не спрашивать, ответ будет отрицательным. Да, я знаю, что численность Сородичей снизилась, и знаю, что у шабашитов здесь когда-то было большее население, чем у нас сейчас. Ну и что с того? Если шабашитам вздумается сигануть с моста, мы что, должны прыгнуть следом? Вот причины, по которым новые Становления запрещены. Во-первых, мы даже не имеем точного представления о том, сколько Сородичей обитает здесь на законных основаниях, так как не все они соблаговолили представиться. Во-вторых, еще большее количество кровососов привлечет нежелательное внимание. Отказ от представления – это я могу понять: многие Сородичи еще не знают, задержатся ли здесь надолго, и если не задержатся, то я с уважением отнесусь к их личному пространству. Сомневаюсь, что следующий Князь будет столь же либерален, однако он будет постоянным Князем, а не временным. Другая сторона вопроса заключается в том, что Маскарад уже сейчас висит на волоске. Люди не могли не заметить признаков нашей тайной войны: она шла у них под носом. Я знаю, что некоторые охотники остались в городе, а это говорит о том, что кто-то нас выслеживает. Так что мы должны залечь на дно, а не давать Становление своим глупым девчонкам. Если твоя глупая девчонка вообще в курсе, что ты Сородич, получается, что ты и так уже нарушил одну из Традиций.

Для записи: я знаю, что эту часть кодекса Сородичи нарушают постоянно. Поэтому я должен сделать акцент на следующей его статье.

Чистильщик выполняет свои обязанности от имени Князя

Даже если Князя нет. Поскольку сам я испытываю к такой работе отвращение, я был вынужден назначить пару чистильщиков. Проблема проста: слишком многие Сородичи получают Становление без разрешения. Неповиновение Князю ставит под сомнение его власть, а Совет меня сюда не для того назначил.

Пообещай сохранить это в секрете, и я поведаю тебе еще об одной причине, связанной с Советом: они напуганы. Я назначил чистильщиков не только для того, чтобы они уничтожали незаконно Становленных Детей, но и чтобы ликвидировать слабокровных. Они тут повсюду. Несмотря на все разглагольствования о том, что «Книга Нод» – просто притча, а не исторический документ, а история о Каине и Патриархах – миф, старейшины не на шутку боятся «Времени Слабой Крови», предвещающего наступление Геенны. Они полагают, что с таким количеством молодых Сородичей, без должной серьезности относящихся к Традиции Потомства, уничтожение местных слабокровных станет подстраховкой от грядущего конца света. Не знаю, верю ли в это я сам, но они меня сюда посадили, и я должен удовлетворять их запросы.

Шериф выполняет свои обязанности от имени Князя

Это своего рода «излишний» пункт кодекса. Я горячо настаиваю на том, чтобы даже после моего отречения шериф продолжал находиться на своем посту – до тех пор, пока новый Князь не займет мое место и не решит сменить его или продлить его полномочия. Шериф следит за соблюдением этого кодекса и Традиций, и он имеет полную свободу действий в отношении их нарушителей. Я полностью доверяю Кадиру в том, что касается его пригодности для исполнения этих обязанностей. Новый Князь, возможно, не будет о нем столь высокого мнения, но в этом случае кодекс будет нуждаться в пересмотре.

Шабаш – по-прежнему наш враг

Мы не для того рвали себе задницы, освобождая этот город от шабашитов, чтобы снова отдать его им. Встретил шабашита – убей его. Если не уверен, что это шабашит – спроси того, кто уверен, или собери кое-какие сведения. Это не дает тебе права убить того, кто тебе не нравится, и потом сказать, что он был из Шабаша – здесь достаточно многие Сородичи знакомы между собой и могут поручиться друг за друга. И все же будь я проклят вторично, если позволю всем нашим достижениям пойти коту под хвост из-за того, что сотрудничество с партнерами из Шабаша приносит кому-то слишком много денег.

О да, я знаю о межсектовых взаимоотношениях. Для некоторых старейшин понятие сект вторично, ведь они получили Становление задолго до их создания. К счастью, здесь таких нет. Зато здесь есть алчные смутьяны, которые с превеликим удовольствием поставят личную выгоду превыше благополучия всей расы Каина, и я обязан этому воспрепятствовать.

Я еще не представляю себе, какую роль во всем этом будут играть Независимые. Конечно, они не из Шабаша, но если их действия поставят под угрозу Маскарад, – или, черт побери, любую из Традиций, – они привлекут к себе наше пристальное внимание. Может, они и не упомянуты в моем кодексе отдельно, но я надеюсь, что им хватит ума оставаться в стороне.

Cурово, но справедливо

Со слов Калеброса, временного Князя Нью-Йорка, начало 2000 года

Будучи Князем, приходится многое улаживать, особенно если на самом деле тебе не очень-то хочется носить этот титул. Поэтому вот мой совет будущему Князю: не стоит принимать это близко к сердцу. Только таким образом можно сохранить Человечность.

Самая серьезная трудность, с которой сталкивается справедливый Князь – вопрос права. Ты Князь, но кто дает тебе право поступать так, как ты делаешь? Даже составляя свой кодекс, я испытывал сомнения в правильности своих действий. Скажем, что, если котерия выкурила затаившуюся стаю Шабаша из ее убежища, но в процессе была замечена полицией в момент использования сверхъестественных сил? Разве я могу наградить за один поступок и покарать за другой, не лицемеря при этом? Что дает мне право определять, какое нарушение было более тяжким, и наоборот? Сородичу, решающему такие вопросы, обеспечены проблемы со сном. Может, я слишком кроток или недостаточно очерствел, чтобы стать хорошим Князем. Но даже если так, кто сказал, что черствость – единственный способ удержать домен?

Как видишь, моя голова гудит от этих вопросов. Мне хотелось бы вернуться в ту ночь, когда я получил Проклятие, и начать все заново. Но я никогда не смогу этого сделать. Слишком много крови на моих руках. Надеюсь, что мой преемник не запятнает ею свои.